Перейти к основному контенту
Санкции

Экономист Борис Нажман: «Евросоюз неожиданно стал для России политическим врагом»

Французский экономист Борис Нажман (Boris Najman), преподаватель университета Paris Est Créteil, о новых санкциях ЕС против Москвы, изменении природы отношений между Россией и Европой, а также причинах отсутствия рациональной составляющей в сегодняшней политике Кремля.

Борис Нажман (Boris Najman)
Борис Нажман (Boris Najman)
Реклама

RFI: Евросоюз принял новый пакет санкций против России, которые впервые затронут целые секторы российской экономики. По этому случаю Financial Times пишет о завершении 25-летней истории отношений России с Западом. Согласны ли вы с таким определением разрыва?

Борис Нажман: Да. Начиная с аннексии Крыма, изменилась сама природа отношений между Россией и Евросоюзом, которые были, пусть и частично, но основаны на международных соглашениях и принципах соблюдении границ. Россия поставила эти соглашения под сомнение. В частности, Будапештский договор, который гарантировал границы Украины. С этой точки зрения, можно говорить, что, начиная с марта, все полностью изменилось.

Являются ли санкции дополнительным этапом в этих переменах? Я бы сказал, что да, потому что впервые речь идет о секторальных санкциях. Они затрагивают экономический обмен между ЕС и Россией, в том числе, в области энергетики, которая является одной из ключевых. Здесь нужно напомнить, что Россия в этом обмене выигрывает гораздо больше, чем Европа. Внешнеторговый баланс России составляет свыше ста миллиардов евро.

В то же время, складывается впечатление, что ЕС пытается сделать все возможное для того, чтобы у Кремля была возможность в любой момент вернуть все обратно.

Вы имеете в виду тот факт, что срок действия санкций ограничен?

Именно. Такое ощущение, что Европа действует очень медленно и мягко, продолжая надеяться на то, что Кремль перестанет помогать сепаратистам в Украине, отправляя туда людей и оборудование.

Есть ли у вас какое-то объяснение тому, почему Москве и Брюсселю не удается договориться?

Произошло что-то странное. Странное для нас, европейцев. Неожиданно, впервые в истории Евросоюза одна страна решила, что ЕС является ее врагом. Для нас, европейцев, это странно, потому что мы не считаем Евросоюз ни военной, ни политической силой. Но, начиная с Майдана (даже раньше, но очевидно это стало, когда начался Майдан), Европейский Союз стал политическим врагом. С этого момента переговоры стали невозможны, во всяком случае, с точки зрения официальной риторики. Мы видим в официальных (российских – RFI.) СМИ, что Европа находится в упадке и скоро исчезнет, что с либеральной политической моделью нужно бороться. Появилась некая установка против того, что представляет собой Евросоюз.

Вам не кажется, что, в первую очередь, речь идет об установке против США, а Евросоюз представляют как некого вассала Америки?

Да, но, например, ответ на санкции адресован, прежде всего, странам Евросоюза. Запрет на ввоз польских овощей и фруктов, угрозы в отношении Франции, когда каждый день мы слышим, что будет, если Париж откажется от доставки «Мистралей», и т.д. То есть, мы видим, что Кремль хочет по отдельности договариваться с каждым из государств Евросоюза, в частности, о ценах на газ, но не хочет, чтобы Евросоюз мог что-то решать в отношениях между Россией и странами-членами ЕС.

На мой взгляд, радикальные перемены заключаются именно в этом: Россия больше не хочет вести переговоры с политическим образованием под названием «Европейский Союз».

Как это можно объяснить?

Есть две причины. Первая – политическая. После протестов 2011-2012 годов, Владимир Путин испугался за свою власть. Он обвиняет Евросоюз в том, что тот стоит за этими митингами. Это противоречит действительности, но он убежден, что за уличными протестами стоит некая внешняя сила.

Но, опять же, тогда речь тоже шла, прежде всего, о «печеньках Госдепа», о финансировании США.

Да, но на Майдане Путин увидел флаги Евросоюза. Там не было флагов США. Мне кажется, что в свержении Януковича он увидел личную опасность.

Некоторые думают, что ЕС организовал выступления на Майдане. Я жил в Украине и знаю эту страну. Евросоюз никогда не хотел украинской кандидатуры и ни разу не подал ни малейшего сигнала, что дверь для Украины в ЕС может быть открыта.

Мы начали говорить о двух возможных причинах. Первая – страх Путина потерять власть. В чем вторая?

Вторая – экономическая. На сегодняшний день российский экспорт нефти и газа составляет более 70%. Эта цифра сильно выросла за последние несколько лет. Я думаю, что, например, в газовой отрасли Россия видит в ЕС организацию, которая мешает ей напрямую вести переговоры с отдельными европейскими странами.

Возьмем, к примеру, «Южный поток». Россия предпочла бы напрямую договариваться с Болгарией или с Сербией, которая претендует на членство в ЕС, нежели соблюдать некие правила Евросоюза при строительстве газопровода: прозрачность тендеров и т.д.

Когда Кремль увидел, что Евросоюз (на законных основаниях) блокирует строительство «Южного потока», то начал пытаться действовать политически. Например, препятствуя вхождению Сербии в ЕС, так как здесь был стратегический интерес для строительства газопровода.

Постепенно мы начинаем понимать, что все эти элементы становятся проблемными в отношениях и в переговорах между Россией и Евросоюзом.

Вернемся к санкциям. Глава британской дипломатии Филип Хэммонд заявил, что для Великобритании последствия от них будут тяжелыми. Как больно они ударят по Франции?

Мне кажется, что Францию они не особенно затронут. В том, что касается энергетики, для Франции это пока не так уж страшно. Банковские и финансовые связи между Москвой и Парижем серьезней, но и здесь Франция пострадает не так сильно, как другие страны.

Понятно, что с финансовой точки зрения, самым тяжелым будет запрет для европейских банков (как это было с Крымом) финансировать проекты в России. Но мы до этого пока не дошли. Кроме того, если будут отменены SWIFT платежи, то это скажется очень тяжело, но это следующая стадия. Пока же, французские банки не настолько затронуты, как британские или немецкие.

Тем не менее, мы видим, что, начиная с марта французские компании, работающие в России, встревожены возможностью принятия санкций. В апреле в Нацсобрании Франции была организована большая пророссийская конференция, в ходе которой представители французского бизнеса выступали против санкций. Оправданы ли их опасения?

Да, но, в любом случае, нынешняя политика Кремля заключается в постепенной ренационализации предприятий. Или, по меньшей мере, в стремлении полностью взять под контроль иностранные компании, работающие в России.

В России происходят серьезные изменения. Я думаю, что ситуация будет только ухудшаться, особенно после приговора Гаагского трибунала по делу ЮКОСа. Чувствуется, что Кремль не признает международные арбитражи, что там не согласятся на защищенные инвестиции. Это очень серьезные перемены, которые угрожают системе иностранных инвестиций в целом.

То есть, стоит ожидать международной изоляции России?

Да, в международном плане тенденция шести последних месяцев – это изоляция. Россия надеется найти союзников в лице Китая, но еще раз напомню, что более 80% ее экспорта приходятся на Евросоюз. Китай в среднесрочной перспективе не может стать альтернативой ЕС, который является главным российским партнером. От этого обмена выигрывает главным образом Россия. Поэтому ее политика не является экономически рациональной, не входит в ее интересы и, вероятней всего, входит в интересы части политических элит, которые хотят удержаться у власти. Точнее, они думают, что таким образом им удастся сохранить власть.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.