Фотограф Игорь Мухин о самоцензуре в России и мистике черно-белых снимков

В рамках фестиваля русской культуры РуссенКо в парижском пригороде Кремлен-Бисетр открылась выставка современного московского фотографа Игоря Мухина. Его называют представителем русской школы уличной фотографии. В ретроспективе, которая открылась 25 января, представлены три фотопроекта. В них изображена жизнь России за последние 25 лет. В интервью RFI Игорь Мухин рассказал о своих работах, о свободах в России и самоцензуре, а также о мистике черно-белых фотографий.

Фотограф Игорь Мухин Wikipedia

RFI: Какие работы представлены на вашей выставке?

Игор Мухин: На выставке представлены мои работы, сделанные за последние двадцать пять лет. Они из серии «Советские монументы», «Фрагменты наглядной агитации», «Жизнь города».

RFI:Расскажите подробнее о каждом периоде, почему вы решили все собрать в одной выставке?

Игорь Мухин: Наверное, это случилось благодаря приглашению фестиваля, проведена работа куратора, который разбил выставку на шесть блоков. Это я снимал, это мое творчество, и работы собраны все вместе. Здесь нет периодов, а есть то, что называется сегодня таким плохим словом, как фотопроект. Над некоторыми я работал, может, лет 10 или больше, когда снимал советские монументы. Но, вроде бы, проект состоялся, есть фотографии, но не было выставки или отдельной книги. Фотография живет либо кратковременной выставкой, либо книжкой, то есть, чем-то более монументальным, которое работает на художника в течение нескольких лет. Здесь – три проекта, отрывки из которых собраны вместе. Здесь –  жизнь России за последние 25 лет.

RFI:Здесь – только одна фотография цветная, остальные черно-белые…

Игорь Мухин: Я работаю и в цветной, и черно-белой печати. Черно-белая фотография дает больше автономии: я работаю дома, начиная с советских времен.  Нет зависимости от проявок, то есть никто не может, так сказать, подсмотреть. Я снимаю и цветные фотографии для изданий, но здесь они не представлены. На выставке действительно есть одна фотография цветная в память о событиях прошлого года: перформансы художников в храме Христа спасителя, группы Pussy Riot. Мы с куратором решили это тоже отметить, что такое событие было в России. Это цифровая фотография, остальное все, что здесь представлено, снято на черно-белую пленку.

Черно-белое – это серебро. Это серебренная бумажная печать, ручная. Экстрасенсы говорят, что с человеком, изображенным на фотографии, после его смерти можно  поговорить. С помощью цифровых фотографий у экстрасенсов нет общения. Все такое мистическое, непонятное, без ответов, но вдруг выясняется, что можно поговорить с людьми, которые двадцать лет назад ушли из жизни.

RFI:Вы собираетесь делать фотографии во Франции и представить их в России?

Игорь Мухин: В 1999 году я получил стипендию от мэрии Парижа. Выставка состоялась в Московском доме фотографий, в Русском музее, а год назад в Cite des Arts была выставка московских, американских и европейских фотографов, которые там жили. Показ работ состоялся и в Москве, и в Париже.

RFI:Мы часто слышим о том, что Россия – это страна, где ограничиваются свободы. Вы, как творческий человек, как вы ощущаете?

Игорь Мухин: Главная проблема – в человеке, насколько мы открыты, насколько боимся что-то сказать, показать, думаем, что о нас скажут. По-моему, можешь делать все, что хочешь ( прим. ред. в России). Хотя какое-то «прессование» началось за посты в Facebook, начали закрывать сайты блогеров. Что-то происходит. Ну во все времена спецслужбы боролись с народом, это нормально как-то. Страшна внутренняя самоцензура.

RFI:В вашем творчестве вы пытаетесь этого избегать, самоцензуры вообще нет?

Игорь Мухин: Что такое самоцензура? Вот 80 годы, например, можно было снять людей, которые принимали наркотики, которые говорили, что если я их зафиксирую, а потом они пойдут за хлебом или молоком, то полиция их поймает, скажет, что там стоит фотограф с пленкой, и по моей пленке всех людей посадят в тюрьму. Я это видел и не снимал. Вот такая цензура все время присутствует. Насколько ты можешь обнажиться, показать это публично. Это страшно, показывать эти фотографии тоже страшно.

RFI:А сейчас как? Вы столько лет уже снимаете, ощущаете какие-то изменения в плане свободы творчества?

Игорь Мухин:Сегодня появился интернет. Раньше я мог снимать человека, расстаться с ним на улице навсегда, а сегодня вечером этот человек может написать: «Привет! Ты меня сегодня снимал». Дальше, может фотография не понравится, человек может попросить стереть, уничтожить и нигде не показывать. Цензура появляется через минуту после публикации фотографии в сети. Съемка должна пройти мою цензуру так, чтобы персонаж не ковырял в носу, не застегивал ширинку. Нужно добиться того, чтобы это была фотография «врасплох», но нужно, чтобы персонажу, который мне доверился, даже не замечая меня, было уютно. Эта цензура существует всегда. Мы снимаем три четыре кадра одного и того же человека, он может быть грустным, задумчивым, улыбчивым. Мы, выбирая какой-то сюжет, делаем какую-то работу, потому что, например, остаться в истории Москвы,  человек может быть сильным, полным иллюзий и радости, либо в момент горечи, поражения. А хочет ли этот человек войти в историю искусств грустным, поверженным, обнаженным?..