Перейти к основному контенту
Whistleblowers

Адвокат Уильям Бурдон: «Государства манипулируют тайнами, чтобы культивировать безнаказанность»

Уильям Бурдон, известный французский адвокат, специалист в области медийного права, а также прав человека, написал «Маленький учебник гражданского неповиновения» («Petit Manuel de Désobéissance Citoyenne», изд. JC Lattès), в котором объясняет последователям Эдварда Сноудена и Джулиана Ассанжа существующие в современном праве механизмы для защиты whistleblowers– информаторов. Интервью.

Уильям Бурдон
Уильям Бурдон JC Lattès
Реклама

RFI: Вы пишете о гражданском обществе, которое восстает против государства и рыночной экономики. Насколько легитимен бунт гражданского общества против государства, ведь получается, что ты ставишь под сомнение демократический характер государственных институтов, которые априори расцениваются как демократические?

Обложка книги Уильяма Бурдона
Обложка книги Уильяма Бурдона JC Lattès

Уильям Бурдон: Нет, я совершенно не ставлю под сомнение демократию и, тем более, демократические институты. Для того, чтобы демократия жила, дышала, развивалась, нужно, чтобы пресса играла роль «сторожевого пса». В демократии нужно, чтобы и граждане, в какой-то мере, играли роль такого сторожевого пса – часовых, противовесов, надсмотрщиков. Необходима бдительность в отношении власти, в которой находятся лучшие люди, но всегда имеют место нарушения, невыполненные обещания, обман.

В наши дни крупная международная индустрия играет все более и более важную роль в развитии человечества. Некоторые даже утверждают, что она приобретает все большую власть над государствами, государствами слабыми. Поэтому, как никогда, гражданское общество должно играть роль противовеса.

Не является ли парадоксом, что некоторые страны, которые не считаются демократиями, как Россия, например, или Эквадор, манипулируют этими тревожными сигналами в своих популистских целях?

Тираническим и деспотичным режимам всегда были свойственны демагогия и популизм для того, чтобы манипулировать, прибирать к рукам лучшие идеи и лучшие знания. В действиях в России и подобных странах мы видим очень циничную игру.

Но иногда гражданское общество пробуждается. Мы видели Майдан. На Майдан вышла молодежь – юноши и девушки – под пули, чтобы заявить о своей любви к свободе и желании сблизиться с Европой, а, следовательно – углубить и упрочить очень хрупкую украинскую демократию. Это значит, что есть люди, готовые умереть за свободу.

Таким образом, у этого гражданского общества есть еще одна функция – это такое большое братство. Активистов в России не поддерживают сегодня в той мере, в какой хотелось бы, а лишь некоторое число европейских, французских и иных НКО. Мой адвокатский кабинет и ассоциация Sherpa, мы поддерживаем представителей гражданского общества, которые имеют большие трудности в странах, где государственные институты не выполняют своих обязанностей.

Говоря о Франции, мы предполагаем, что Франция должна быть в авангарде стран, защищающих этих активистов-информаторов. Однако в реальности мы видим противоположное – информаторов защищают лишь радикальные партии (за исключением, может быть, «зеленых») в своих популистских порывах.

Надо различать две вещи: во Франции и в других странах Европы и мира сейчас много озлобленности и раздражения. Эта ярость копится в мире. Крайне левые и крайне правые партии пытаются взять ее под контроль и использовать в своих целях. Именно поэтому необходимо создать новый образ демократии перед лицом неспособности институтов, неспособных ответить на это недовольство.

Кроме того, действия и заявления власти дискредитированы, как во Франции, так и за ее пределами. Информаторы относительно хорошо защищены, но недостаточно – вот о чем я говорю. Новые законы, которые были приняты недавно, налагают суровые санкции на предприятия или государственные учреждения, которые осуществляют давление на информаторов.

Напомню точное определение – это человек, который в рамках своей трудовой деятельности, стал свидетелем нарушений закона и счел себя обязанным обнародовать эту информацию. Он может сообщить об этом руководству – что, возможно, играет против него, потому что часто руководители являются соучастниками разоблачаемых нарушений. Либо разоблачающая информация может быть передана журналистам или в правоохранительные органы. Это путь, усеянный терниями, это трудно. Во Франции закон, я считаю, правильный.

Однажды потребуется создать международную конвенцию, европейскую конвенцию, и нужно будет заставить государства создать независимую административную структуру. Я имею в виду защищенную от влияния извне организацию, с которой информатор может вступить в диалог, особенно, если это человек, передающий информацию о нарушениях и имеющий основания бояться за свою безопасность, что не редкость.

Не кажется ли вам, что эти активисты-информаторы обречены на забвение? В книге, вы называете Сноудена выдающейся личностью, но СМИ  представляют его эдаким идеалистом, который пожертвовал собой, в конечно счете, напрасно.

Он не пожертвовал собой – он молод, и хочется пожелать ему однажды обрести душевное равновесие и образ жизни, соответствующий его стремлениям и мечтам. Он достиг невероятного результата: он продемонстрировал, что высокие технологии, используемые секретными службами Америки, используются для  шпионажа в мировом масштабе.

Информаторов будут преследовать, потому что иногда, с точки зрения отдельных предприятий или отдельных государств, их воспринимают как новых внутренних врагов. Поскольку, чем больше опасений, что придется дать отчет за свое поведение, тем больше требуется организовать снятие с себя ответственности, и тем больше нужно прятаться за понятием тайны – деловой тайны, государственной тайны, оборонной тайны. Всеми этими тайнами манипулируют для того, чтобы культивировать безнаказанность.

Выдающаяся гражданка Франции – Ирен Фрашон (Irène Frachon) – разоблачила катастрофическое, убийственное воздействие лекарства под названием «Медиатор». Благодаря ей началось общественное обсуждение способности некоторых фармацевтических лабораторий, движимых алчностью, закрывать глаза на разрушительные свойства некоторых медикаментов.

Вы заговорили о тайне. Какова роль тайны в нашем обществе? Как вы объясняете противоречие между призывами к прозрачности и желанием все засекретить?

В противовес определенной демагогии и циничному стремлению к манипуляции, ни я, ни мои коллеги по НКО не стремимся к диктатуре прозрачности. Не может быть речи о том, чтобы обнародовать абсолютно все: есть уважение к частной жизни. Конечно, интимная, частная жизнь – это главное право человека XXI века. Совершенно нормально, когда судьи наказывают тех, кто нарушает этот принцип. Однако тайну нельзя использовать, чтобы совершать преступления или правонарушения.

Тем не менее, это происходит слишком часто, и это то, что видят граждане. Таким образом, если вопрос прозрачности – это компромисс между относительной тайной и раскрытием некоторых секретов, то нужно идти в этом направлении. Но не любыми средствами. Не нужно смешивать тайну с частной жизнью.

Например, во Франции слишком часто манипулируют оборонными секретами. Я об этом говорил, и знаменитые французские судьи тоже об этом говорят – деловая тайна слишком часто используется в качестве покрова тайны, набрасываемого на неблаговидные поступки, противоречащие обязательствам некоторых предприятий. Ведь предприятия подписывают все больше и больше этических обязательств, антикоррупционных хартий – любовь к белым медведям, к пчелам, о защите природного разнообразия, приматов Мадагаскара – все это расцветает на интернет-сайтах всех предприятий мира. Иногда кажется, что все они – Дедушки Морозы.

В то же время, в их компьютерных базах данных или в их филиалах, расположенных за 10 тысяч километров, вдали от глаз акционеров или потребителей делается противоположное тому, что провозглашается. Все это – это красная нить моей книги. Все это обостряет чувство коллективной ответственности. Люди все больше и больше становятся гражданами. Со-гражданами. Вместе несущими ответственность за общее будущее, которое все больше оказывается под угрозой темных сил, сил зла. «Силы зла» – звучит немножко карикатурно, но темные силы живут в логике сиюминутности, то есть, стремление увеличить прибыли любой ценой, оставаться у власти любой ценой. Такова их философия.

Вы говорите, что это будет только усугубляться…

Я думаю, что это феномен планетарного масштаба, который будет только шириться. Поэтому мы с друзьями создали международную платформу защиты информаторов – нечто вроде хотлайна для того, чтобы позволить нашим информаторам, будь то фармацевтическая компания во Франкфурте или китайский банк, высказаться, обсудить риски и помочь их избежать (иногда эти риски могут быть чрезвычайно жесткими). Это сложная задача, широкомасштабная. Это наш общий проект.

К вам может обратиться любой такой whistleblower?

Знаете, как в любом деле, надо отделять зерна от плевел. Такова история человечества: всегда найдутся люди, которые будут пытаться манипулировать этим гражданским, этическим движением для сведения счетов,  вмешательства в частную жизнь и распространения ложной информации. Прямая обязанность гражданских активистов и частных лиц разбираться с этим и наказывать тех, кто пытается действовать с дурными намерениями.

Характерно ли появление информаторов именно для нашей эпохи? Или, на ваш взгляд, отдельная личность может изменить нравы?

Это сопряжено с коллективной памятью XIX-ХХ веков об этих великих непокорных. В отличие от информаторов они не покорялись, нарушали закон и гордились этим нарушением закона. Они заявляли: «Чтобы отменить несправедливые законы, нужно их нарушать, чтобы прийти к более справедливому порядку». Это Мартин Лютер Кинг. Это Ганди. Хотя он не требовал жестких действий. Что для меня важно: новое движение, если оно хочет сохранить к себе доверие, ни в коем случае не должно прибегать к насилию. Насилие может стать, как говорил Альбер Камю, единственным выходом народа для свержения тирании. Но это другая история.

Наша общая история в коллективной памяти XIX-ХХ века придает сегодня ореол законности всем этим переходам к действию, иногда противоправным действиям этих информаторов. Как говорила Ханна Арендт, не употреблявшая термина  «информаторы», непокорные имеют способность воззвания к гражданам, право на воззвание к гражданам как последнее прибежище. Когда все рушится, когда вам плюют в лицо в нарушение всех обязательств, в нарушение всех обещаний, тогда у вас остается право на предупреждение. Во благо человечества.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.