«Такого даже в советское время не было» – Андрей Ерофеев о деле Pussy Riot

21 июня 2012 года в парижском музее современного искусства Palais de Tokyo открылась выставка, посвященная Pussy Riot. Куратор выставки, искусствовед Андрей Ерофеев привез в Париж несколько арт-объектов, в том числе сделанные в стиле комиксов плакаты, рассказывающие историю заключения и суда над тремя девушками. Кроме того, в холле музея на большом экране транслировалось видео того самого панк-молебна, из-за которого российские власти грозят Pussy Riot семью годами тюрьмы.

Андрей Ерофеев в Центре современного искусства Palais de Tokyo Фото Алексей Тарханов, ИД КоммерсантЪ

Между акцией и тем наказанием, которое сейчас грозит Pussy Riot, cуществует диспропорция, сказал в интервью RFI А.Ерофеев. Власти проявили к девушкам «беспрецедентную жестокость», считает он. Но прежде он рассказал, как возникла сама идея провести такую выставку в Париже.

Андрей Ерофеев: Здесь, в Palais de Tokyo, сменился директор, и новый директор Жан Делуази предложил формулу «Алерт», то есть каких-то мероприятий, которые  оповещают мировую художественную общественность о тех сложностях, опасностях или вызовах, которые переживает тот или иной художественный коллектив, институции или художники. Такое вот широкое оповещение. Имеется в виду, что информация будет приходить со всего мира, из Африки, из Америки. Но так получилось, что первое мероприятие в этом формате посвящено Pussy Riot, потому что как раз сейчас это дело в разгаре, они переходят из суда в суд. Дальше предстоит самый невыгодный момент, когда все разъедутся на каникулы. Там предстоит действительно настоящий суд, который может их осудить надолго. Но вообще сейчас как никогда важно постараться как-то информировать, чтобы возникло желание у разного рода общественных деятелей, представителей художественной общественности помочь, сопротивляться, каким-то образом стараться противодействовать той репрессивной политике, которую сейчас испытывают эти девушки.

RFI: А что вы думаете о самом деле Pussy Riot? Эта история должна вам быть относительно близка. Ведь в 2007 на вас также было заведено уголовное дело стараниями РПЦ и Сергея Бабурина (политик, недавно ставший главой первой официально зарегистрированной в России националистической партии. – RFI.) из-за выставки «Запретное искусство». Тут есть очевидные схожие элементы, я бы сказала.

Андрей Ерофеев: Да нет, я как раз не вижу большого сходства, потому что все-таки моя выставка «Запретное искусство» была посвящена цензуре и никакого отношения к церкви не имела вообще. Все эти обвинения в разжигании религиозной ненависти и оскорбления чувства верующих, все это притянуто за уши. И всем это было ясно. Что касается данного процесса, то здесь, мне кажется, мы имеем факт столкновения художественной общественности, его молодежного крыла, с церковью. То есть это как бы ответ на тот вызов, который бросил православной пасте, вообще всему российскому обществу патриарх Кирилл, заявив соответственно безоговорочную поддержку кандидату Путину во время президентской кампании. Верховный иерарх полагал, что никакого ответа не последует, потому что нет привычки отвечать. И тут он получает прямой совершенно очевидный ясный конкретный ответ. Причем не где-то там в галерее или в выставочном зале, который никто не посещает и никто не услышит, а сразу в двух местах, и причем ярко освещаемых: в храме и в интернете. Собственно говоря, это интернетовская акция. К такому диалогу эти люди не приучены. Их возмутил сам факт, что им могут вдруг перечить. Говоря о них, я имею ввиду Путина и патриарха Кирилла. К этому добавилось еще возмущение тем (и наверное тут были возмущены и священнослужители и клир), что действительно ворвались, не получив согласования, поплясали на амвоне. Пусть это длилось 30 секунд, но это произошло. То есть они (Pussy Riot. –RFI.) вышли из своей территории искусства и ворвались на нашу территорию, и вот это разграничение территорий, которая церковь уже даже не желала признавать. Самые либеральные представители церкви уже говорили, мол, ладно, пусть и у вас будет своя территория искусства. Вдруг оказывается, что современное искусство нарушает эту территорию. Это не могло не вызывать возмущения и не восприниматься как хулиганство.
Третий момент заключается в том, что эта акция не является акцией проявлено художественной, некоторым «рамированным» художественным высказыванием, как скажем акции Кулика или Бренера. Тут известно, что это отдельный человек, художник, выходит в каком-то образе, делает парадоксальное и общее метафорическое высказывание. А здесь все очень конкретно, ясно, языком молодежного панк-рока. То есть это высказано ни от какого-то художественного объединения, а от всего молодежного крыла нашего общества. Это анонимное городское искусство. Я думаю, это тоже сильно подействовало на власть имущих. Они подумали, что сейчас начнется пожар просто. Пойдет эскалация такого рода поступков. И надо пресечь на корню. И так я объясняю эту жестокость, с которой ведут себя с ними власти. Жестокость совершенно беспрецедентную. Такого даже в советское время не было.
Моя позиция такова: да, с точки зрения, правовой, общественной, здесь было нарушение общественных правил поведения, некоторое хулиганство, которое заслуживает административного наказания, но уж никак не пребывания в тюрьме полгода, а уж тем более, еще более тяжелых наказаний. То есть здесь мы наблюдаем характерную для России диспропорцию между наказанием и поступком. Причем даже в советское время руководители, допуская такую диспропорцию, скорее все-таки поступали так в отношении диссидентов, людей, которые находятся в политическом поле, а не против художников. Потому что художники – это все-таки особая ситуация. Может все забудется, обычно так и бывает. Все забывается, но вот как раз конфликт с искусством остается. Все уже с трудом помнят, кто такой Брежнев, но что «бульдозерную выставку» помнят все.

Victoria Lomasko - La marche des Pussy Riots, 2012 palaisdetokyo.com

RFI: Как вы относитесь к той части населения, которая поддерживает репрессивные меры в отношении Pussy Riot. Что это такое: традиционализм, консерватизм, конформизм или это что-то большее?

Андрей Ерофеев: Во-первых, я допускаю, что определенная часть населения возмущена этим поступком, не видит в этом искусства. И в этом смысле, понять это можно. Вообще у нас люди не привыкли жить с искусством. И не привыкли сталкиваться со странным неожиданным поведением. Во-вторых, власть подогревает конфликт, то есть верующие может и не хватались бы за палки или за комья грязи при имени Гельман или упоминании современных художников, но власть делает все, чтобы стравить церковь и оба этих мощных движения за обновление страны: религиозное и культурное. За ними гигантская сила, энергетика, поддержка больших групп населения. И в этом смысле это циничная политика уничтожения или подавления этой энергии.

RFI: Как вы считаете, власти удалось расколоть общество таким образом?

Андрей Ерофеев: Нет. Митинги последних месяцев показывают, что нет, не удалось. Вы посмотрите, кто был на стороне про-путинских митингов, как они вообще выглядели жалко, какие-то согнанные гастарбайтеры, свезенные пионеры, которые стеснялись собственной роли. И напротив эта позитивная мощь протестных митингов, которые программы даже не имеют, но все-таки этот протест чувствовался очень сильно.
Поэтому я этого раскола не увидел, но факт в том, что сама церковь настроилась против современного искусства, хотя она в течение нескольких веков следовала современному искусству. Церковь заказывала храмы, фрески и иконы представителям современному ей искусству, в XVIII в., XIX в., начале XX в. И такого жесткого конфликта не возникало, а тут мы имеем острейший конфликт не на почве того, что искусство является анти-клерикальным, а на почве неприятия самой фигуры художника. Государству удалось стравить не население с современным искусством, а стравить именно церковь и ее представителей с современным искусством. Вот это им удалось, к сожалению. Тем более, что представители клира вообще далеки от авангарда.

RFI: Какой исход этого дела вы предполагаете?

Андрей Ерофеев: Вы знаете, у нас вообще трудно что-то предполагать. В последний момент у нас может быть какой-то резкий поворот. Но поскольку здесь никаких особенных протестов не поднялось, то есть никто из высокопоставленных политиков пока не протестовал, и при этом в России достаточно высокопоставленные люди высказались за наказание, я боюсь, что это наказание может последовать в ближайшее время.

RFI: То есть вы считаете, что поддержка со стороны протестного движения и общественных деятелей не поможет?

Андрей Ерофеев: Пока я думаю, к сожалению, это чисто моральная поддержка. Мне кажется, что власть не почувствовала для себя никаких негативных последствий такого сурового наказания этих девушек. Что касается имиджа России и прочих вещей, это их уже не особенно волнует, чтобы они могли изменить свое решение.

Накануне открытия выставки стало известно, что участницам панк-группы продлили арест до 24 июля. А посмотреть и послушать панк-молебен в парижском музее можно будет еще как минимум месяц.