Перейти к основному контенту

Юрий Шмидт о Pussy Riot, Сыровой, инквизиции и природе российской власти

17 августа российский суд приговорил участниц Pussy Riot к 2 годам колонии общего режима. Для правовой и общественной оценки этого приговора с нами Юрий Шмидт, российский юрист и общественный деятель.

Юрий Шмидт
Юрий Шмидт Anna Stroganova/RFI
Реклама

RFI: Мы все (или многие) слушали приговор в деле Pussy Riot, многочасовое нанизывание разнообразных юридических формулировок, это представлялось своеобразным заклинанием, в котором регулярно повторялись одни и те же формулы, причем для неподготовленного слушателя они не были связаны причинно-следственными связями. Говоря коротко, нормального человека от этих заклинаний в лучшем случае клонило в сон, и возвращаться к этому тексту выше моих сил. Вы не могли бы дать ясную правовую, юридическую оценку этому приговору?

Юрий Шмидт: Я абсолютно убежден, что в этом деле отсутствуют признаки уголовно наказуемого деяния. Собственно говоря, таково мнение абсолютно подавляющего большинства не только либеральной элиты, но и юридической общественности, что, в частности, следует из письма очень большого количества представителей адвокатского сообщества.

То, чего я не припоминаю вообще за все годы моей адвокатской практики – чтобы адвокатское сообщество по своей инициативе выступило с подобного рода абсолютно солидарным обращением и весьма профессиональным и адекватным анализом обвинения, которое предъявлено этим женщинам.

Безусловно, суд проходил не по законам светского государства, а по неким церковным канонам, которые больше пристали суду инквизиции. А госпоже Сыровой, которая выносила этот приговор, вообще пристала бы вполне кличка «Торквемада» или что-нибудь в этом духе.

Потому что суд был больше похож на инквизицию, чем на светский суд демократического государства. Ваше ощущение (об отсутствии причинно-следственных связей в приговоре – ред.) совершенно правильно, я просто не счел нужным его подтверждать, а как бы развил эту мысль.

Несомненно, что юридические аргументы, значимые юридические аргументы здесь отсутствовали. Основной упор, помимо нарушения церковных норм и правил, делался на то, что какие-то люди – малое количество присутствующих в церкви и значительное количество тех, кто следил за роликом из интернета – перенесли душевные страдания, связанные с этими действиями.

Я должен сказать, что вообще «душевные страдания» переносит человек, который, так или иначе, оказывается свидетелем каких-либо действий, не соответствующих его нравственным представлениям.

Душевные страдания нам приходится испытывать по любому поводу: когда я еду на машине за город и вижу вокруг Петербурга огромное количество помоек самодеятельных, когда я вижу, как разрушается исторический центр Петербурга, я испытываю душевные страдания, вероятно, несравнимые с тем, что могли испытать эти самые господа – свечница, ключница, охранник там, кто-то еще, потому как наша жизнь состоит далеко не только из удовольствий, а состоит из нравственных переживаний.

Но для того, чтобы признать в действиях виновных, в действиях лиц, совершивших те или иные поступки, наличие хулиганского мотива, нужно тщательно проанализировать умысел этих лиц. И если этот умысел направлен именно и исключительно на причинение страданий, на нарушение общественного порядка, публичное и грубое нарушение общественного порядка – я подчеркиваю: не церковных канонов и правил, не ведомственных инструкций, а общественного порядка в широком смысле этого слова – тогда можно говорить о хулиганстве.

Но эти девушки дали очень четкое объяснение мотивам своих действий, и мотив этих действий никак не был направлен, не был связан с их стремлением нарушить общественный порядок.

У нас сегодня степень клерикализации общества достигла такого уровня, когда нужны какие-то достаточно сильные потрясения, чтобы привлечь общественное внимание и предупредить публику об опасности, перед лицом которой мы находимся, а частично, которая на нас уже обрушилась.

Поэтому я как юрист с достаточно большим опытом профессиональной деятельности, утверждаю, что состава преступления, предусмотренного статьей 213 «уголовно наказуемого хулиганства», в действиях обвиняемых по данному делу нет. Считаю приговор безусловно заказным, политическим, а их самих – политическими узницами, узницами совести.

RFI: В приговоре постоянно говорилось о нормах поведения в церкви, которые были нарушены, о чувствах православних христиан, которые были оскорблены, о моральных страданиях, которые перенесли православные. Насколько все эти рассуждения уместны на судебном процессе?

Юрий Шмидт: Они абсолютно неуместны. Они могут быть учтены, в самом крайнем случае, как побочные факторы при наличии главного: при наличии грубого нарушения, подчеркиваю это слово «общественного порядка», установленного не церковными, а светскими законами государства, которое является светским, согласно Конституции.

И ссылки на постановления Вселенских Соборов, по-моему там, VII, IV и XI веков носят не просто смехотворный, они носят чудовищный характер абсолютно. Потому что, когда в приговоре суда слышишь подобное, то уже, действительно, теряешь ориентацию во времени.

Я когда-то был адвокатом директора центра-музея им. Сахарова Юрия Самодурова, которого судили по похожему обвинению за организацию выставки «Осторожно, религия». И, кстати говоря, сталкивался там с теми же экспертами, которые проводили экспертизу, в частности, судебно-психологическую экспертизу по этому делу.

Тогда был совершенно потрясен тем, что чисто церковные установления и восприятие фундаменталистами православной веры действий обвиняемых являются критерием оценки их действий по законам российского государства.

Но тогда общественность, к сожалению, не придала достойного внимания этому делу – а оно было очень достойно внимания общественности. Может быть, оно, кстати говоря, и предупредило бы общество раньше, и общество сумело бы каким-то способом этому противостоять.

А сейчас обвинительный, да еще такой суровый, если говорить о личности осужденных, приговор, является, конечно, шагом в страшную сторону. Но, может быть, у него все-таки есть и другое последствие: он настолько привлек внимание мировой общественности и мобилизовал такое количество людей на самостоятельные оценки и оценки, которые явно не совпадают с мнением суда и с мнением государственной власти, стоящей за этим приговором, что, может быть, пользы в итоге от этого будет больше, чем вреда.

RFI: Дело Pussy Riot разделило российское общество (или часть общества) на воинствующих православных-консерваторов и воинствующих атеистов-либералов. То есть, в тексте, который распространился после выступления Pussy Riot: "Богородица, Путина прогони" ключевым словом было воспринято слово "Богородица". Это, по меньшей мере, сомнительно. Когда следишь за событиями в России, то трудно отделаться от ощущения, что Владимир Путин, вопреки духу конституции вернувшийся к власти (а скорее, даже никогда ее не покидавший) - мстителен до болезненности. И соответственно, в формулировке ключевое слово "Богородица, Путина прогони" ключевые слова - это "Путина прогони". Между прочим, и суд, приговоривший Pussy Riot, все же получает приказы от администрации (как это ни печально для теоретически независимого суда), а не от Патриархии. Вам не кажется, что это разделение на православных консерваторов и либералов-атеистов - успех нелегитимной администрации, которая этим разделением отвлекает внимание общества от настоящей проблемы - природы власти, которая решает судьбу России?

Юрий Шмидт: Я с вами абсолютно согласен практически во всем, что вы сказали, включая действительную роль Путина в нашей стране. Но я хочу даже расширить вашу мысль. Потому что, в итоге, раскол происходит не только между крайними группами по отношению к вере – православными фундаменталистами и воинствующими атеистами – раскол проходит по средним группам – между разумно верующими православными, людьми, которые усвоили заповеди Христа в их точном значении, и вполне терпимыми к религии, к любой религии, атеистами.

То есть, происходит раскол общества на значительно более крупные части. И этот раскол, которого, по сути, в течение длительного времени – я в этом убежден – добивается наша власть, исходя еще из давнего римского императива «разделяй и властвуй», обернется для нашей страны трагедией.

Потому что, вместо поисков консенсуса, вместо того, чтобы идти на уступки и хотя бы соблюдать собственную конституцию, собственные законы, власть поступает прямо наоборот.

Это дает ей временные преимущества, когда, скажем, в пику Болотной площади, она собирает путем совершенно иным, недобровольным, митинг на Поклонной площади, а потом подсчитывает, что на этом митинге было вдвое больше привезенных со всей страны участников, чем на стихийном митинге на Болотной площади.

Но это – успех чисто временный, потому что, по сути, под общественный консенсус, без которого невозможна жизнь, закладывается мина замедленного действия. И не дай Бог, чтобы эта мина взорвалась. А она несет в себе могучий заряд. Не дай Бог, чтобы эта мина взорвалась и взорвала наше общество и нашу страну.

RFI: О природе власти. Давно-давно - лет 50 тому назад - все в России было советским. И власть была советская, и строй был советский, люди - доярки и сталевары - были советскими, газеты были советскими, в общем, жизнь была советская. Потом в конце 80-х - начале 90-х советская империя рухнула, и из-под ее обломков стала выстраиваться новая Россия. Сегодня - после выборов с массовыми фальсификациями задумываешься, какая нонче власть на дворе? И суд, который осуждает Ходорковского и Pussy Riot, так и хочется назвать советским. Действительно, методы - советские. Но может, это тоже своеобразный обман? Дымовая завеса, скрывающая от комментатора природу власти. А ведь если природу не понять, то сопротивление может оказаться хромающим и развалиться? Вы задумываетесь о том, что такое сегодняшняя Россия? Можно ли это как-то описать?

Юрий Шмидт: Да, конечно. Не помню, кто, но, безусловно умный человек, произнес такую фразу: «Бывали хуже времена, но не было подлее». Я прожил большую часть своей жизни в Советском Союзе и могу сказать, что советская власть была значительно более последовательна, более прямолинейна и более понятна.

Она просто называла «черное» «белым». Она говорила, что наша страна имеет самый справедливый строй, где человек труда и вообще люди защищены, как нигде больше в мире. В Америке – суд Линча, во Франции и вообще в Европе – эксплуатация человека человеком и т.д. И люди привычно этому не верили, потому что эта ложь ощущалась на каждом шагу.

Сегодняшняя власть иезуитская, изощренная, она умело сочетает правду с полуправдой и с не сразу распознаваемой ложью. Власть, если ее характеризовать привычными терминами, - это безусловно авторитарная власть, это знаменитая путинская вертикаль, в которую он уже, казалось бы, встроил все властные институты, но ему еще этого мало.

Он пытается встроить туда еще и квази-общественные институты, создавая сложности для гражданского общества иметь свои структуры, иметь свое мнение и бороться за настоящую демократизацию страны.

Поэтому этот ряд можно продолжать бесконечно. Я боюсь, что он и будет продолжаться бесконечно. Потому что, когда посмотришь на потенциал администрации президента во главе с новым идеологом господином Володиным, когда посмотришь на потенциал Государственной Думы, состоящей из одной партии «Единая Россия», то становится страшно за страну. Поскольку видишь, что в обозримом будущем эту страну ждет только углубление авторитарного режима, который уже приближается к тоталитарному по своей сути.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.