Психолог о школьной стрельбе — «единственной причины не существует»
Что стало причиной страшной трагедии в Казани? Что побудило молодого человека, как и других «школьных стрелков» до него, взять в руки оружие? Компьютерные игры, уровень агрессии в обществе, семейная обстановка, доступность огнестрельного оружия? На вопросы RFI отвечает доктор психологических наук, профессор факультета психологии Московского университета Елена Белинская.
Опубликовано:
В чем причина того, что молодой человек берет ружье и идет в школу убивать?
Давайте поставим вопрос по-другому. Я понимаю, что читатель, когда он сталкивается с сильной, стрессовой, травматической, эмоционально заряженной информацией, хочет найти одну-единственную причину, одно объяснение. А это невозможно. Такого объяснения нет, потому что у сложных явлений всегда многофакторное объяснение. Сегодня в науке, в том числе и в гуманитарных науках, существуют многофакторные модели, а это значит, что события сложно детерминированы. И чем событие ярче, выпуклее, чем оно неприятнее, тем оно сложнее детерминировано, и тем больше хочется найти простую причину, причем коротко объясненную.
В случае «скулшутинга» — а это уже применяемый научный термин — таких «простых» и доступных для понимания причин сразу находят несколько, каждый доказывает свою. «Он сумасшедший», «школа виновата», «он насмотрелся насилия в кино и интернете, вот вам результат». А также «слишком просто купить оружие» или «рядом не было психолога. Кстати, психологов, действительно, увольняют из российской системы образования, но ни одна из этих причин сама по себе не является единственно верным объяснением. А человеку, будь он даже просто потребитель информации, очень хочется такое объяснение найти. Потому что если есть простое объяснение, значит, есть и простое решение проблемы. Сейчас мы его найдем, и больше такое не повторится.
Тогда в чем состоит многофакторное объяснение?
По американской классификации выделяются четыре сферы причин. И это только основные сферы, а внутри каждой есть множество подразделов. Известный американский социальный психолог Катрин Ньюман хорошо объясняет эту многофакторную теорию. В России исследования, в общем, повторяют американские, у нас такое трагическое явление возникло сравнительно недавно, примерно с 2014 года.
Первая сфера — сама личность. Здесь есть разные варианты. Возможны многие типы психопатии и, соответственно, снижение эмоционального переживания, в том числе по отношению к жертве. Возможно, убийца — травматик, то есть у него в прошлом было сильное травматическое событие в прошлом, которое что-то «триггернуло», и это привело к отреагированию. Еще один вариант — конкретно в этот момент случилось некоторое эмоциональное состояние. Например, человек почувствовал себя слишком одиноким. Высокий процент исследований говорит о том, что скулшутеры переживали острое состояние социальной изолированности .
Вторая сфера причин — семья. Сюда входят детско-родительские отношения, возможное насилие в семье, вообще все, что происходит в семье.
Третье — школьная динамика. Это, в первую очередь, уровень буллинга и кибербуллинга в школе, но также и уровень доверия-недоверия в системе «учителя-дети», характер отношений с школьными психологами и сам факт наличия или отсутствия школьной психологической службы. По статистике, стрелки — почти всегда или бывшие, или актуальные ученики школы, в которой происходит стрельба. Это число превышает 80%. То есть это не просто случайно встретившаяся на пути школа.
И, наконец, четвертая сфера — это социальная динамика. Это уровень агрессии в обществе. Это доминирование определенных социальных стереотипов. Например, мнение, что насильственные действия и, особенно, оружие — способ решения проблемы. Стереотипом может быть и доминирующая маскулинность, этакий «Рэмбо» — «взять ружье, поступить как мужчина».
Сюда же относят степень доступности именно огнестрельного оружия. Все остальные нападения внутри школ криминалисты не относят к скулшутингу.
То есть, к этому явлению относят только стрельбу?
Да, когда в нашей деревне ученик обиделся на учительницу и зарубил ее топором, это не относят к случаям скулшутинга. У криминалистов своя логика классификации, поэтому статистика дает такие разные данные. С 2014 года иногда насчитывают десять случаев, а иногда тридцать пять.
Казанский стрелок — типичный случай. В том числе, по возрасту. Стрелков старше двадцати лет не бывает, это проблема подросткового и раннего юношеского возраста. Это также мужское преступление, мужской вариант решения проблемы, девочек среди них пока нет.
Всегда ли такое действие планируется заранее?
Школьный огнестрел — всегда умышленная и планируемая операция, а не спонтанное действие. Такой подростковый способ социального послания миру, «посмотрите на меня». Поэтому в большинстве случаев они после стрельбы идут на самоповреждающее поведение. Или кончают с собой, или начинают такую перестрелку с полицией, которая не дает им шансов. Это всегда очень демонстративное поведение, оно требует зрителей, и чем больше, тем «лучше». Поэтому они себя снимают и выкладывают эти съемки в социальные сети. Важно и то, что у них обычно нет никаких рациональных мотивов, нет «интереса», корысти, цели.
Какую роль играют компьютерные игры? Часто слышишь, что они повышают степень агрессии.
Есть мнение, что игры приводят к насильственным формам социального поведения. Есть и альтернативная точка зрения, — игры, наоборот, дают возможность отреагировать агрессию, скинуть ее. Мне кажется очень маловероятным такое гибельное влияние игр. Зависимый не пойдет в реальность, он живет в другом мире, и ему там хорошо.
Какие факторы представляют серьезную опасность?
Буллинг, и особенно кибербуллинг. В России исследования этого явления возникли очень недавно, с 2011 или даже 2012 года. Эффект кибербуллинга опасен прежде всего тем, что он действует двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Он никогда не останавливается, при этом у «позора» неограниченное число наблюдателей. Жертва их не знает, не знает, сколько их, в ее представлении их тысячи. И он никогда не исчезает, он существует где-то в сети вечно. Это совершенно другой уровень переживания.
А главное, в случае традиционного школьного буллинга, жертва может встретиться с преследователем глазами. Визуальный контакт очень важен, он может остановить агрессию. И у жертвы возникает возможность сопротивления, которой в случае кибербуллинга нет.
У нас в России ситуация сложнее, чем в Америке. Там дети говорят о своей беде. Пусть даже не с учителем и не с полицией, но хотя бы со знакомым взрослым, с психологом, с кем угодно. Они проговаривают ситуацию. А наши молчат. Унижение через сексуальную тему для них вообще невозможно проговорить. Отвечая на анонимные массовые опросы в интернете, дети часто приписывают — «я говорю об этом в первый раз».
Детский омбудсмен Татарстана назвала причиной стрельбы в казанской школе «отсутствие государственной идеологии». Говорят, и что у наших детей нет ценностей, и это все объясняет.
Идеология тут вообще ни при чем. И у наших детей как раз есть ценности. И у американцев они тоже имеются. Эти наши ценности могут нам не всегда нравиться, но это другое дело. Кстати, у современной молодежи они вполне симпатичные. Наши исследования показывают, что у современных подростков и молодежи одно из первых мест в ценностной системе занимает счастливая семейная жизнь. Это при том, что они все позже женятся и все больше полиаморны. А также индивидуальное самовыражение и осознанность как характеристика личности — тоже очень важные для них ценности. Но факт наличия ценностей не есть гарантия определенного социального поведения.
Как же выявить возможного стрелка среди этих замечательных детей?
К сожалению, очень сложно. Получается, что это тихие дети, средние ученики, неяркие, невидные, незаметные.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться