Людмила Улицкая: «Процесс по делу Ходорковского – это издевательство над законом и над здравым смыслом»

10 января в знаменитом парижском кафе Deux magots вручили литературную премию имени Симоны де Бовуар за свободу женщин. В этом году ее лауреатом стала российская писательница Людмила Улицкая. На пресс-конференции по случаю вручения премии Улицкую почти не спрашивали о литературе, больше всего журналистам хотелось узнать о переписке писательницы с Михаилом Ходорковским.

Людмила Улицкая на презентации книги "Михаил Ходорковский. Статьи. Диалоги. Интервью". Москва 20/01/2011 REUTERS/Sergei Karpukhin

Президент жюри, известный литературовед Юлия Кристева отметила «исключительное качество» прозы Улицкой, «соединенное с обостренным чувством справедливости».

С Францией у Улицкой особые отношения: ее первая повесть «Бедные родственники» была издана именно во Франции, здесь писательница получила свою первую литературную награду – премию «Медичи» в 1994 году за повесть «Сонечка», а в 2004 году она стала кавалером Ордена искусств и литературы Франции.

На пресс-конференции по случаю вручения ей премии имени Симоны де Бовуар, Людмила Улицкая отметила, что главное в литературных премиях – это возможность сблизится с читателем.

Людмила Улицкая: Каждая премия всегда – замечательное событие, потому что для нас писателей, которые чрезвычайно зависят от читателей, очень важно, чтобы нас читали. Премии всегда сближают нас с читателями. Читающая французская публика – замечательная. Франция, по-прежнему является самой культурной страной Европы. Во Франции я получила свою первую литературную премию. Во французском издательстве «Галлимар» изданы почти все мои книги, у меня замечательный переводчик. Поэтому, думаю, мне на французскую публику жаловаться не приходится.

Однако больше всего журналистов интересовала не новая премия Улицкой, а ее переписка с Михаилом Ходорковским, опубликованная в журнале «Знамя». Людмила Евгеньевна рассказала, как и почему она вступила в переписку с бывшим главой «ЮКОСа».

Людмила Улицкая: Я должна признаться, что вряд ли бы я оказалась включена в эту историю с Ходорковским, если бы не два обстоятельства. Первое обстоятельство заключается в том, что я в течение многих лет, еще до посадки Ходорковского, довольно много ездила по российской провинции. Куда бы я ни попадала, в детскую колонию, в школу, в учебное учреждение, всюду я находила следы деятельности общества, которое называлось «Открытая Россия». Это была общественная организация, которую финансировал Ходорковский. И я увидела, как много денег вкладывает Ходорковский в те проекты, которыми, строго говоря, должно было бы заниматься государство. Это были образовательные программы, это было распространение компьютерной техники, потому что он поставил огромное количество компьютерных классов в самые отдаленные уголки нашей огромной страны, где и по сей день не всюду есть компьютеры.

Спустя какое-то время (это уже был момент, когда Ходорковский сидел по первому приговору), меня пригласили в лицей, который был организован Ходорковским 15 лет тому назад для детей-сирот, детей военнослужащих изначально. Это единственный из проектов Ходорковского, который работает до сегодняшнего дня. Работает, благодаря тому, что Михаил Борисович, будучи, действительно, очень умным и проницательным бизнесменом, организовал финансирование этой организации из Англии, поэтому до сих пор этот лицей не закрыли, и он продолжает работать.

С этого момента, в большом ряду российских олигархов и очень богатых людей Ходорковский для меня начал занимать особое место. Я вряд ли вступила бы с ним в какую-то переписку, если бы меня об этом не попросил писатель Борис Акунин, который к этому времени уже имел с ним уже какие-то компьютерные переговоры.

Сейчас по-русски вышла книжка, куда вошли три диалога с Ходорковским – с Акуниным, со мной и с писателем Стругацким. Кроме того, в этой книжке есть еще две его статьи. Я считаю, что во всей этой истории самое важное то, что, благодаря этим диалогам, мы дали человеку возможность высказаться, которой он не имел, находясь в заключении.

Французские журналисты силились понять: как это, Ходорковский сидит в тюрьме, российские писатели ведут с ним переписку и, несмотря на существующую в их представлении в России цензуру, издательства берутся эту переписку публиковать.

Людмила Улицкая: Дело в том, что, как и всюду, в России, тиражи и само напечатание книги диктует рынок. Поэтому очень многие издательства хотели напечатать эту книгу, и между ними была даже некоторая борьба. Книга была напечатана в очень большом издательстве «Эксмо», в котором печатаются мои книги. И вот тут, когда она уже была напечатана, возникла совершенно поразительная вещь: далеко не все книжные магазины захотели ее взять. Это была не коммерческая ситуация. Это была возродившаяся, такая советская ситуация страха. Когда я об этом узнала, я поняла, что времена изменились, и мы вернулись куда-то в наше прошлое. Тем не менее, большие магазины, крепко стоящие на ногах, книгу взяли. Книга напечатана, если я не ошибаюсь, 20-ти тысячным тиражом, и она достаточно хорошо расходится – в тех магазинах, которые осмелились ее взять.

Между тем, двадцатитысячный тираж книги «Михаил Ходорковский. Статьи. Диалоги. Интервью» уже подходит к концу, и издательство «Эксмо» объявило о том, что готово выпустить еще десять тысяч экземпляров - первый дополнительный тираж. Пока же в главных московских магазинах книга лидирует в списках продаж.

Смысл своих диалогов с Ходорковским, Улицкая видит, прежде всего, в том, что они позволили ему высказаться и объяснить свою позицию. И если писательница никогда не считала себя единомышленником Ходорковского, ей было очень интересно попытаться его понять.

Людмила Улицкая: Я не чувствую себя единомышленником Ходорковского. Мы совершенно разного устройства люди с совершенно разным отношением ко всем проблемам. Среди моих друзей нет людей, у которых жизненный путь был бы хоть сколь-нибудь похож на жизненный путь Ходорковского. Объясню почему. Он был функционером комсомола. Мы там не состояли. Он успешно работал в военно-промышленном комплексе. Для меня нет более чуждой сферы деятельности, чем военно-промышленный комплекс. Он принадлежал к остаткам той партийно-советской молодежи, которая делила пироги в тот момент, когда советская власть рухнула. Все это никак не могло вызывать у меня симпатии.

Поэтому мои первые вопросы Ходорковскому были именно об этом: а как вы туда попали? У него очень приличные родители, такие шестидесятники, которые к советской власти, мягко говоря, отрицательно относились. Ответ, который я получила (вне зависимости от того, как я его оценила), был следующий: я люблю свою родину, я хотел ее видеть сильной, богатой, красивой, и я работал для этого. Это такой патриотический, государственнический подход. Будем считать эту точку начальной для нашего разговора и для биографии Ходорковского, которая потом пошла в совершенно неожиданном направлении.

Он очень талантливый бизнесмен. Он научился делать очень большие деньги, а дальше произошло совершенно неожиданное и непредвиденное (то, чего не произошло ни с одним из других олигархов): он понял, какое большое удовольствие можно получить от денег, если ты их отдаешь на чудовищные дыры, которые есть в нашей стране в социальной сфере. Это обстоятельство вызывает раздражение у его коллег-богатых людей. Его не любят богатые – это поразительно. Точно так же его не любят бедные, самые бедные, потому что они считают, что он такой богатый, потому что он ограбил их. Поэтому, может быть, весь этот мой разговор с Ходорковским был для того и нужен, чтобы он мог высказаться и объяснить свою позицию. Он ее достаточно внятно высказывает.

Несмотря на разницу во взглядах, Улицкая признается, что, все-таки, есть одна точка, в которой, в ходе переписки, Ходорковский заставил ее в чем-то пересмотреть свою позицию.

Людмила Улицкая: Должна вам признаться, что есть одна точка, в которой он меня заставил задуматься и, может быть, немножко поменять свою позицию. Дело в том, что Ходорковский, как я уже говорила – государственник. Я, по своим жизненным установкам, - человек, который в конфликте между государством и гражданином всегда на стороне гражданина. Всегда. Так вот, Ходорковский высказал такую мысль, которую я тут же кинулась оспаривать. Он сказал, что у нас государство очень слабое. Я стала ему очень горячо возражать: куда же сильнее? Такие мощные репрессивные силы, такое давление на прессу. Очень сильное государство, отвечала ему я. И вот сегодня, по истечении 1,5-2 лет, я должна сказать, что я готова согласиться с Ходорковским: слабое государство. Его мобилизованные репрессивные силы, как раз, и являются свидетельством слабости, а не силы. Потому что сильное государство разрешит инакомыслящим выйти на улицу, оговорив время, место, число, и высказать свое мнение. Если государство этого не разрешает, значит, оно боится ничтожного и имеющего все права на существование протеста.

Журналистов интересовало, что думает Людмила Улицкая о втором процессе по делу Ходорковского. Процесс – античеловеческий, отвечает писательница, убедившаяся в этом после того, как побывала в Хамовническом суде.

Людмила Улицкая: Я была на процессе, я видела его в этой стеклянной клетке, и должна вам сказать, что это произвело огромное впечатление. Само наблюдение за этим процессом тоже меняет к нему отношение, потому что процесс античеловеческий. И, пожалуй, я могу сказать, что за последние полтора-два года мое отношение к Ходорковскому сильно улучшилось. Я никогда к нему плохо не относилась, но то, как он себя ведет в процессе, как он растет по-человечески, как он расширяется как думающий человек, это производит большое впечатление.

Верила ли Улицкая в возможность оправдательного приговора? Нет, коротко отвечает писательница, пусть и очень хотелось бы верить.

Людмила Улицкая: На этот счет у меня не было никаких иллюзий. Я знаю, что мы все были бы очень счастливы, если бы с ним обошлись по закону. Не милосердно, а просто по закону. Но надежды на это было очень мало. Потому что весь этот процесс был, конечно, издевательством и над законом, и над здравым смыслом. Более того, у меня даже создается такое ощущение, что озлобленность власти привела к тому, что они совершали все большую и большую глупость, невыгодную уже никому.

____________________________

*Премия Симоны де Бовуар была создана в 2008 году по случаю столетия со дня рождения писательницы, в прошлые годы ее лауреатами становились писательницы из Бангладеш, Сомали, Ирана и Китая.