Андрей Дихтяренко о ситуации в Луганске: «с таким город не сталкивался со времён Второй мировой войны»

22 июля в Киеве перед администрацией президента состоялся митинг протеста против замалчивания масштабов гуманитарной катастрофы в Луганске. Один из организаторов акции луганский журналист Андрей Дихтяренко, который был вынужден уехать в Киев, рассказал в интервью RFI о том, какие требования были выдвинуты президенту, а также о ситуации в зоне боевых действий. По словам Андрея Дихтяренко, зачастую переселенцам с востока, а также тем, кто остался в зоне боевых действий, приходится рассчитывать только на помощь волонтёров.

Митинг переселенцев из Луганска перед зданием администрации президента Украины в Киеве. 22 июля REUTERS/Valentyn Ogirenko

Андрей Дихтяренко: Сейчас в Луганске и в регионе, который охвачен этим пожаром сепаратизма, сложилась очень тяжёлая ситуация. Люди гибнут практически каждый день в результате обстрелов. Причём обстрелы ведутся, в том числе, и изнутри города. Есть достаточное количество свидетельств, что обстреливают сами сепаратисты жилые дома по неизвестным причинам. При этом город фактически перекрыт. Запрещено указами «Луганской народной республики» пользование личным транспортом. Прекращено последнее сообщение, которое связывало город, областной центр с «большой землёй» - это железнодорожное сообщение. Закрыт железнодорожный вокзал. То есть город полностью перекрыт. В нём отсутствуют коммуникации. Ведутся постоянные обстрелы.

При этом, на наш взгляд, людей, которые вынуждены были сбежать из этой зоны, и украинские медиа, и государственные власти недостаточно уделяют внимания этой проблеме. В то время как вся страна скорбела по пассажирам разбившегося «Боинга», мало внимания уделялось ситуации в Луганске. Она ушла далеко не на первые полосы газет, далеко не в первые новостные сюжеты. Мы хотели, чтобы президент сделал либо заявление по ситуации в городе, каким-то образом поддержал бы людей, которые сидят под обстрелами, сказал бы, что украинские войска идут, в первую очередь, чтобы освободить их из этого кошмара.

Мы просили, чтобы больше внимания уделялось проблеме заложников. Поскольку в городе [Луганске – прим. ред.] и других, захваченных сепаратистами городах, содержатся сотни и, возможно, даже, тысячи заложников. Никто не знает их точное число. Никто не работает с освобождёнными заложниками, кроме волонтёров, кроме каких-то частных лиц, которые пытаются сами и освобождать, и вести переговоры с сепаратистами. Зачастую за них платится выкуп. Нет системной государственной работы по этой проблеме.

Мы просили сделать действенное законодательство, которое бы занималось проблемой перемещённых лиц. Поскольку десятки тысяч людей выехали из этой зоны, где ведутся боевые действия. И, по сути, до сих пор не решён их правовой статус. Мы просили заняться расследованием уже сейчас, пока ещё возможно собрать какие-то доказательства в отношении виновных, – кто привёл к этой ситуации, в общем-то, к гуманитарной катастрофе.

Вам удалось передать эти требования президенту, и есть ли какая-то реакция уже?

Мы передали эти требования в администрацию президента. Единственное, о чём можем сказать. Одна из целей которую мы ставили перед собой: мы обратили дополнительное внимание на эту проблему украинские средства массовой информации, которые достаточно тепло откликнулись на эту проблему. Практически все телеканалы показали нашу акцию. Нам кажется, после нашей акции, после требований президенту, изменилась информационная политика в стране. Больше внимания в новостях, на информационных сайтах, на полосах газет стало уделяться этой проблеме.

Вы находитесь в Киеве. С Луганском у вас какая сейчас связь? У вас есть какая-то сеть волонтёров на месте?

Нельзя сказать, что это сеть волонтёров. Остались журналисты, мои коллеги, в Луганске. Многие просто не смогли, либо не успели уехать, либо остались как профессионалы, чтобы до последнего освещать то, что происходит внутри. С ними поддерживается связь по мобильным телефонам, когда есть электричество, когда есть возможность выйти у людей в интернет, - это в основном социальные сети. То есть, вот два основных источника информации о том, что происходит в городе.

Есть у вас информация о том, сколько уже людей покинуло Донецк, Луганск, сколько перемещённых лиц сейчас?

Вот, кстати, одна из причин нашей акции – это то, что полностью отсутствует информация. Государство системно не занимается сбором информации по этой теме. Мы даже до конца не знаем, какое количество людей уехало из Луганска. Можем судить только по косвенным признакам, например, подсчитывая количество поездов и количество людей, которые пытаются уехать на поезде, учитывая, что сейчас перекрыты автомобильные дороги. Торговые сети в своих заявлениях говорят, что, в частности, в Луганске у них на треть уменьшилась выручка. Это может свидетельствовать о том, что, как минимум, треть жителей города выехала.

То есть, никаких официальных цифр…

Никаких официальных цифр нет. Единственные цифры – это по погибшим и раненым в Луганске с начала обстрелов. То есть, по сути, с начала июля, единственные цифры (и то, мы считаем, что они достаточно занижены) были такие: с 1 по 19 июля по данным миссии ОБСЕ, которая работала в регионе, 250 убитых (только в Луганске и в окрестных населённых пунктах) и более 890 раненых. Плюс: последние дни, с 19 июля (уже прошла неделя) мы можем говорить, что несколько десятков в день погибает. Каждый день – это десятки новых жертв, новых погибших. Плюс к этому: в городе очень мало осталось специалистов-медиков, которые могли бы оперативно выезжать на выезды, оперативно оказывать медицинскую помощь. В общем, такая ситуация, с которой город не сталкивался очень давно, наверное, со времён Второй мировой войны.

Беженцы, те, кто уезжает из Луганска, где их размещают? Есть специальные лагеря в пограничных областях, сколько таких лагерей?

По количеству лагерей не могу вам сказать. Но практически в каждой области на губернаторов, на председателей облгосадминистраций были наложены обязанности помогать переселённым лицам. «Внутренние перемещённые лица» – есть сейчас такой юридический термин в Украине, который применяется к беженцам, поскольку «беженцы» - это люди, которые убежали в другую страну. А это – «внутренние перемещённые лица».

Организованы компактные поселения, так называемые, как правило, они располагаются в санаториях, в пансионатах, в домах отдыха. Волонтёры, которые занимаются во многом внутренними перемещёнными лицами, стараются сами помогать жильём людям, и просить местных жителей, чтобы сдавали в аренду на льготных условиях. Поскольку содержание беженцев, внутренних перемещённых лиц, в зонах компактного проживания порождает дальнейшую проблему социализации. Потому что мы никто не знаем, на какое время, сколько месяцев затянется эта ситуация. Когда можно будет безопасно вернуться в тот же Луганск. Но те, кто проживает среди людей, живущих мирной жизнью, естественно, быстрее смогут работу найти и адаптироваться после перенесённого стресса, чем те, кто находится в компактных поселениях. Но, с другой стороны, это осложняет учёт, людей которые переехали.

А есть у вас данные о том, сколько людей хотят ещё покинуть город, и как происходит эвакуация?

До сегодняшнего дня тысячи людей скапливались на втором этаже Луганского железнодорожного вокзала, поскольку это была единственная артерия, которая связывала город с Украиной, с другими регионами. То есть, единственный способ выбраться из города. Нужно отдать должное железнодорожникам, они выделили дополнительные поезда. Около десяти поездов ходило ежедневно из Луганска, они практически все уходили полными, люди стояли в больших очередях за билетами. Но это сообщение прекратилось. На данный момент нет практически никакой возможности выбраться из города. Только договариваться с людьми, которые знают тайные тропы, которые с помощью каких-то тайных маршрутов по деревням пытаются вывести людей из города. Не знаем, что будет завтра. Все надеются, что хоть какое-то сообщение будет восстановлено.

Бойцы батальона "Айдар" помогают жителям посёлка Металлист (10 км от Луганска) покинуть зону боевых действий. 11 июля REUTERS/Maks Levin

Как, в принципе, в Луганске обстоят дела с властью. Как я понимаю, там есть власть сепаратистов – «Луганская народная республика», и при этом существует ещё областная администрация, то есть киевские власти…

Областная администрация, то есть, киевские власти, располагаются сейчас в городе Сватово, на севере области, за линией фронта. Там идёт мирная жизнь. Областные силовики находятся чуть ближе к Луганску в городе Старобельск, то же севернее Луганска, и тоже за линией фронта. По сути, в самом городе, в областном центре, находятся только боевики-сепаратисты, которые играются в подобие государства. У них там Кабинет министров, спикеры Совета и т.д. … Но, по сути, даже внутри самой ЛНР нет единства, и никогда его не было. Город поделен на зоны, в которых главенствуют различные банды. Очень разнится ситуация, когда люди, заложники, попадают в руки тех или иных сепаратистов. Насколько мы знаем сейчас, сами боевики признают проблему, что город обстреливается изнутри. Они говорят, что это какие-то неизвестные диверсанты, якобы, они пытаются выяснять отношения между собой, кто в этом виновен.