Перейти к основному контенту

Буковский: тандем больше не оглядывается на мнение Запада

Сегодняшние российские руководители, выработавшие собственную систему передачи власти, более походящую на систему «престолонаследия», более не чувствуют себя обязанными оглядываться на мнение Запада. Потому что Запад крайне равнодушно взирает на то, что в России сегодня не соблюдаются даже формальные демократические процедуры. Об этом говорит известный диссидент Владимир Буковский в интервью RFI по поводу новой рокировки в российском властном тандеме.

Владимир Буковский на трибуне съезда, 12 декабря 2010, Москва
Владимир Буковский на трибуне съезда, 12 декабря 2010, Москва Александр Подрабинек/RFI
Реклама

Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев предложил премьер-министру Российской Федерации Владимиру Путину стать будущим президентом Российской Федерации, а премьер-министр Российской Федерации Владимир Путин предложил президенту Российской Федерации Дмитрию Медведеву стать будущим премьер-министром Российской Федерации. С нами Владимир Буковский, в 2008 году чуть было не ставший кандидатом на пост президента Российской Федерации, чего российские власти не допустили.

RFI: Как вам эта свистопляска в верхах российской власти - замена Медведева на Путина, Путина на Медведева - не кажется ли вам, что это уже окончательное оформление однопартийной системы в современной России?

Владимир Буковский: Однопартийная система оформилась раньше, когда запретили, практически не дали ни одной не прокремлевской партии зарегистрироваться и участвовать в политическом процессе. Тогда установилась однопартийная система. Всем было понятно, что всё остальное - это так...

А сейчас, конечно, установился просто уже и порядок наследования, скажем, престолонаследования. Это такой гамбит, который, в общем-то, неожиданным не является. Четыре года назад, когда Путин заявил, что не пойдет на третий срок и стал главой, лидером Единой России, все так и предполагали, что он какого-то местоблюстителя поставит, которого через четыре года сменит и вернется назад. Это была самая расхожая версия будущего. И так оно и осуществилось. Нового ничего в этом нет.

Что оно означает? Это устойчивость их внутренней системы. «Внутренней», я подчеркиваю, потому что внешне в самой стране она неустойчива. А внутри элиты она достаточна устойчива. Там никаких претендентов явно нет. Вполне можно полагаться друг на друга и такое корпоративное управление установить. Вот что это означает.

RFI: До сих пор российские власти пытались как-то организовывать - хотя бы для Запада, хотя бы для демократического мира – некое подобие выборов, некое подобие демократии, парламента и т.д. Эта «смена караула» на самых верхах власти – президент становится премьер-министром, премьер-министр становится президентом – свидетельствует о том, что они уже совершенно не скрывают того, что они делят власть как хотят. Может быть, им уже совершенно все равно, что о них думают за рубежом? Не означает ли эта смена власти – если это можно назвать сменой власти – что они уже совершенно равнодушны к реакции свободного, демократического, думающего, вольно думающего мира?

Владимир Буковский: Видите ли, этот самый «вольно думающий мир» проявил крайнюю апатию и безразличие к тому, что там делается. Это началось не сегодня, это началось уже много лет назад – узурпация власти, «тихий переворот», приход к власти КГБ и т.д., и западный мир проявил крайнее равнодушие к этому. Наоборот, с ними дружат, дружат лично – Берлускони, Буш-младший – все они видели в этом режиме партнера. Они убедили российские власти в том, что они ничего плохого сделать не могут, что бы они ни сделали, все будет принято. Эта убежденность к ним пришла в результате реакции западного мира. Поначалу они были гораздо осторожнее – все-таки Путин не пошел на третий срок, не стал поправлять Конституцию, нарушать Конституцию. Предпочел вот такую странную рокировку. То есть, он как-то оглядывался еще на мнение Запада. А теперь, конечно, что на него оглядываться, коли его нету? Так что, это означает их полную уверенность в том, что их примут такими, какие они есть.

RFI: Те, кто наблюдал отношения западного мира с еще коммунистическим, советским миром, все-таки видели, насколько западные политические деятели в глубине души завидуют стабильности коммунистической власти, тому, что никаких выборов нет, что можно оставаться у власти, не испытывая этой постоянной нервной встряски, называемой «предвыборная кампания», «выборы», «смена власти». Что же? На Западе восторжествовало это внутреннее родство с теми политиками, которые предпочитают обходиться без настоящих выборов?

Владимир Буковский: Вообще сегодня, если говорить о процессах в мире, я бы назвал это «всеобщей, всемирной советизацией». Системы политические здесь все больше и больше приближаются к советской системе. Медленно, шаг за шагом. Пока это не кажется таким вопиющим, но уже заметно это сходство, перенимаются те же приемы: контроль, та же степень и способы контроля. То есть, научились не российские от западных, а, наоборот, западные от российских. Политики увидели, как это удобно, как можно это все обходить, как можно все оставлять на словах, а на деле этому не следовать. И вот они это все сейчас воплощают. Поэтому и реакция их на происходящее в Москве, в Кремле настолько безразличная. Они, собственно говоря, сами бы хотели точно так же осуществлять здесь.

RFI: В свое время вы боролись против советской власти, вы были одним отдельно взятым человеком. Таких людей, боровшихся против советской власти, было совсем немного. И, однако, вы, ценой попадания в психиатрические тюрьмы, просто в тюрьмы, в лагеря, потом ценой изгнания с родины, все-таки вели эту борьбу. Стоило ли все это делать, чтобы сегодня Россия вернулась опять туда же, в какое-то пространство отсутствия политической свободы, однопартийной системы? Стоило ли столько страдать ради того, чтобы яблочко прикатилось опять туда же?

Владимир Буковский: Я ведь не ставил перед собой никогда задачи изменить советский строй. Наши задачи были скромнее: мы считали для себя невозможным участвовать в преступлениях этой системы, то есть, быть хоть сколько-то частью ее. И наше движение начиналось, скорее, как нравственное движение, как отказ от соучастия в преступном режиме. Этого мы добились. Более того, изменения, все-таки, произошли. Я не могу сказать, что произошла стопроцентная реставрация советской системы в России. Нет. Остался целый ряд свобод, которые до сих пор не урезаны и, скорее всего, и не будут урезаны. Осталось довольно много свободы слова, осталось довольно много свободы передвижения и, в общем, сегодня ты можешь вести оппозиционную активность политическую в России. Хоть и не очень эффективно – выйти на широкий, большой уровень не дадут. Но вести ты ее можешь. И шанс для людей сопротивляться этому режиму намного больше, намного. Тот факт, что советская власть победила в умах людей, и когда им предоставляется возможность жить свободно, они вернулись в то же стойло – это факт их биографии, это факт их психологии, не моей. Им был дан шанс - установить систему такую, какая им была приемлема, предпочтительна. Ну вот, поколебавшись, они вернулись в тот же хлев, в тот же свинарник. Значит, так им надо, значит, так им хочется, значит, это для них наиболее комфортное состояние. Наша задача была предоставить им возможность выбирать, но вовсе не решать за них, где и как они будут жить.
 

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.