«Этот спектакль — парабола нелегитимности любой власти» — в Париже показали «Бориса Годунова» в постановке Оливье Пи
Любая постановка «Бориса Годунова» в наши дни неизбежно напоминает о новостной повестке. Не стала исключением и работа Оливье Пи, в ноябре 2023 года представленная в Тулузе, а в марте с успехом прошедшая в парижском Театре на Елисейских полях. «Мне еще никогда не приходилось иметь дело с проектом, который настолько захлестнула бы новостная повестка», — говорит режиссер.
Опубликовано:
Французский зритель часто получает возможность послушать «Бориса Годунова». В 2018 году событием стала мощная постановка Иво ван Хове в Парижской опере. Оливье Пи решил представить первую версию оперы, 1869 года, которую Мусоргскому вернула Дирекция императорских театров. В этой редакции «Борис Годунов» приобретает все большую популярность, говорит Андрис Пога, под чьим руководством партитуру исполнил Национальный оркестр Франции.
Здесь нет ни Марины Мнишек, ни народной ярости в лесу под Кромами. В пушкинском тексте каждая эпоха находит то, что ей созвучно. Любовная линия в новой постановке отсутствует полностью, есть только стремление к власти самозванца Григория и желание царя Бориса ее удержать. Народ у Оливье Пи — забитый и безвольный, он то молит «Хлеба!», то во время выборов боится остаться без царя — «На кого ты нас покидаешь», а в целом совершенно равнодушен и к выборам, и ко всему, что происходит.
Этот спектакль — парабола нелегитимности любой власти, как Бориса, так и Дмитрия, — говорит Оливье Пи. — Легитимной могла бы быть только идеальная демократия, которой пока не случилось в истории. „Борис Годунов“ — размышление сначала Пушкина, а потом Мусоргского о насилии власти, об отношениях власти и насилия. Восхождение к власти и падение являются единым движением.
Оливье Пи
Оливье Пи — бывший директор Авиньонского фестиваля, а с недавнего времени глава парижского Театра Шатле. Он хорошо знает Россию, рассказывает, что впервые работал в Москве в самом начале перестройки, а затем регулярно вплоть до того момента, «когда современные события сделали невозможными там любые проекты».
Трудно сказать, в какую эпоху режиссер решил перенести действие Годунова. На сцене Смутное время чередуется с царской Россией, революционной Россией, советской и постсоветской. Царь Борис принимает Шуйского за длинным столом, который французский зритель хорошо помнит по переговорам Эмманюэля Макрона с Владимиром Путиным. Бояре в золотых шубах появляются в окнах Государственной думы, спецназ оттирает демонстрантов к краям сцены, на заднике горит буква Z, зловещие фигуры в сталинских френчах проходят вдоль развалин Мариуполя.
На неизбежный вопрос о связи «Бориса Годунова» с современность Оливье Пи дает ответ, который тоже называет «неизбежным»:
Нельзя ставить «Бориса Годунова» без контекста. Я говорю это тем более уверенно, что я ставил «Кармен», не показывая Испанию, а «Аиду» — не показывая Египет. Но показать «Бориса Годунова» без Москвы невозможно. Мне еще никогда не приходилось иметь дело с проектом, который настолько захлестнула бы новостная повестка.
Слишком прямые параллели в художественном произведении могли бы раздражать. Но в «Борисе Годунове», звучащем во время войны в Украине и репрессий в России, отклики новостной повестки не кажутся ни лишними, ни натужными. И пока великолепный белорусский бас Александр Рославец поет «Боже! Тяжко мне! Ужель греха не замолить!», великая музыка стирает временные рамки и делает Бориса Годунова нашим современником.
Мы снова и снова живем в Средневековье, Смутное время с его чередой двойников и самозванцев стоит на пороге, «Шуйского» грозят четвертовать и запытать так, «что содрогнется сам царь Иван», Богородица не велит молиться за Царя-Ирода, народ безмолвствует, а перед глазами стоят призраки убитых детей.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться