«В газовой войне ни у кого нет перевеса» —  французский эксперт по геополитике о санкциях и поставках газа

На фоне войны, развязанной Россией в Украине, Москва вступила еще в одно противостояние, с Европой, ограничивая и останавливая поставки газа в страны ЕС. Кто в этой «игре» диктует свои условия, на что рассчитывает Россия и как реагируют западные страны? На вопросы RFI ответила  специалистка по геополитике, научный сотрудник аналитического центра CAPE Europe Кристин Дюгуэн Клеман.

«Россия использует газ как энергетическое оружие»,считает французский эксперт. REUTERS - Maxim Shemetov

RFI: Какая геополитическая игра стоит за снижением, затем полной остановкой поставок газа, а затем их возобновлением?

Кристин Дюгуэн Клеман: Все давно знают о существовании нашей энергетической зависимости от России. С другой стороны, и российская экономика живет на газовую и нефтяную ренту, то есть, она нуждается в этих доходах. Россия пытается представить дело так, что ограничение поставок газа по «Северному потоку-1» связано не с войной, которую она ведет, а с необходимостью технического обслуживания газопровода. Но если разобраться, там стоят пять турбин Siemens, каждая турбина — это примерно 30 миллионов кубических метров газа в день, и только одна из них находилась на техобслуживании в Канаде.

Оттава в связи с санкциями не хотела отправлять турбину назад в Россию, и Россия начала использовать энергетику в качестве оружия. Запад сразу очень четко заявил, что ремонт турбины —  только предлог для остановки поставок. Было несколько ясных заявлений по этому поводу, в частности, германского министра экономики, который объяснил, что турбину предполагалось поставить на место только в сентябре. Россия подвинула эту дату, чтобы иметь возможность давления на Запад, в первую очередь, на Германию. Германия энергетически зависит от российского газа больше, чем другие страны, и именно немецкое правительство договаривалось с Канадой о возвращении турбины. К такого рода играм мы уже привыкли.

С другой стороны, поставки газа необходимы не только Западу, но и России. И причин тому несколько. Во-первых, она нуждается в финансовых поступлениях для ведения войны или, как они ее называют, «специальной операции». При этом президент Путин в Тегеране признал, что санкции начинают действовать на российскую экономику.

Во-вторых, если «Газпром», который все же является частным предприятием, нарушает контракт, он становится ненадежным партнером. Именно поэтому со стороны Путина также последовали заверения, что «Газпром» всегда выполнял свои обязательства, выполняет и будет выполнять. И, наконец, в-третьих, прекращение подачи газа по трубам представляет серьезную техническую проблему, это может повредить трубы.

Когда поставка газа остановлена, в трубах выделяется водяной пар, который может сконденсироваться и привести к появлению жидкости. Жидкость, в свою очередь, вызывает коррозию, а это может иметь очень тяжелые последствия, в первую очередь, во время нового запуска.

Кроме того, в жидкости, которая скапливается в трубах, может задерживаться газ. И тогда вместо постоянного потока мы будем иметь то, что называется «гидравлический молот». В трубах образуются пробки, они с силой прорываются, а в сочетании с коррозией это дает утечки. Ремонтировать и устранять утечки очень сложно.

А еще «Северный поток» проходит через другие страны, которые могут наложить штрафы. И не следует забывать финансовые расходы, связанные с судебными издержками, с ремонтом. Еще целый ряд последствий связан с загрязнением окружающей среды. Конечно, политика России в этой области оставляет желать лучшего, но другие страны, по которым проходит газ, и, в частности, европейские, следят за этим пристально.

Иными словами, новый запуск после полной остановки газа — сложная техническая задача. Правда, если бы Россия хотела восполнить потери от уменьшения поставок, она могла бы использовать газопровод «Дружба», который проходит через Украину. Этого не происходит. Здесь для российских властей важнее оказывается сохранение так называемого «лица» и все та же игра в слова, которыми никого не обманешь.

В России часто можно слышать, что санкции ударяют больше по западной экономике, чем по российской. Что Россия, которая из-за санкций больше ничего не может покупать, оказывается с большими запасами денежных средств на руках, в то время, как Запад остается и без денег, и без газа. Что бы вы могли на это ответить?

Меня не удивляет, что такие голоса раздаются в России. До сих пор вообще можно было слышать, что санкции почти или совсем не влияют на российскую экономику. Поэтому заявление Путина в Тегеране я считаю достаточно знаменательным. Конечно, нужно сделать скидку на то, что эти слова были произнесены в Иране, который сам долгое время существует под санкциями, но все же.

А еще в последний санкционный пакет вошли санкции в отношении золота. И это изменит финансовую ситуацию.

Каким образом санкции на золото будут влиять на российскую финансовую систему?

Будет гораздо тяжелее поддерживать рубль. Россией была предпринята попытка отказа от доллара в экономике. Эта политика проводилась постепенно еще с первых санкций, последовавших после аннексии Крыма в 2014 году. То есть, Россия покупала золото. Запрет на покупку золота может ослабить способность обмена валюты и поддержания рубля. Если удастся блокировать и золото, и рубль, это значительным образом ослабит способность обмена с другими странами. Цель именно в этом. Правда, с другой стороны, как мы только что говорили, санкции в банковской сфере были несколько ослаблены в продуктовой области.

Россия в последнее время, надо это признать, совершила серьезный поворот в своих продажах. Уже второй месяц она крупнейший поставщик нефти в Китай. И все же, расходы на войну очень серьезны. Значительные средства были выделены для оплаты контрактников, так называемых «волонтеров», которых отправляют воевать в Украину. Не говоря уже о расходах на технику. Все эти расходные статьи не существовали раньше.

Россия также обладает значительным запасом терпения, и надеется, что у Запада оно кончится гораздо раньше, и что западным странам скоро надоест заниматься энергетическими проблемами.

Европейская комиссия на днях попросила страны-члены, и, в первую очередь, наиболее зависимые от российского газа, то есть, Германию и Италию, уменьшить свое потребление на 15%. Предполагается, что этот режим будет поддерживаться в течение восьми месяцев и позволит компенсировать снижение поставок российского газа. И если до сих пор Россия не признавалась, что использует газ как энергетическое оружие, но мы, конечно, подошли к этой  ситуации.

Не случайно  «Газпром» заключил огромный контракт  на эксплуатацию газовых и нефтяных месторождений с иранской NIOC на сумму около 40 миллиардов долларов. К этому нужно добавить пиратские методы, которым прибегает Россия — такие, как продажа на экспорт изъятого украинского зерна. И если говорить об экономике в более широком смысле, то надо включить зерновые, которые Владимир Путин, Эбрахим Раиси и Реджеп Тайип Эрдоган  обсуждали в Тегеране, и не забывать, что в отношении удобрений санкции были ослаблены. Это, опять же, желание «пересидеть» противника в надежде, что западное терпение истощится, как в продовольственной области, в виде мирового продовольственного кризиса, так и, в первую очередь, в энергетической, поскольку многие европейские страны находятся в газовой зависимости.

Вернемся к турбине для «Северного потока». Украинцы были очень против ее возвращения и указывали, что для России не так важна турбина, как  прецедент отступления от санкций. Каково ваше мнение?

Когда сделано одно исключение, можно предположить и еще одно, и третье, и так далее. Это может восприниматься как признак слабости, уступка. А при противостоянии любой признак слабости может быть использован как с экономической точки зрения, так и с политической. И российские власти могут использовать это и в международной политике, и во внутренней. Украина на этом очень настаивала.

Сошлюсь на статью Жан-Батиста Вильмера в Le Monde про реализм и ложный реализм в политике. В истории с турбиной видно, что Германия, когда договаривалась с Канадой, воспользовалась положением в санкциях, согласно которому они не распространяются на перевозки. А это, в общем, очень тонкая граница.

Энергетическая политика осуществляется в долгосрочной, а не краткосрочной перспективе, это главная проблема.   И перестроить энергетическую политику за шесть месяцев очень сложно. Сейчас делаются попытки запастись сжиженным газом, строятся порты, которые будут способны его принимать. Но в одном американском научном исследовании я прочла, что, если даже все точки доставки сжиженного газа будут задействованы в ближайшее время, мы достигнем только 10% необходимого объема.

Но есть и хорошая новость — долгосрочный ракурс касается обеих сторон, и клиентов, и поставщика. Потому что речь идет об инфраструктуре, о мощностях трубопроводов, о способности производить сжиженный газ, о портовых возможностях. В этой ситуации ни у кого нет полного перевеса. Поэтому вопрос в том, кто дольше продержится, кто сможет успешнее компенсировать. И Россия наверняка рассчитывает в этом смысле на победу.

Мы видим и еще одно отступление от санкций. Европейская комиссия предложила государствам-членам разморозить часть средств семи российских банков.

Именно. К этому нужно добавить борьбу на информационном поле. Россия как бы говорит: «Посмотрите, Запад не ведает, что творит, их действия провоцируют голод во всем мире», опуская тот факт, что изначально ситуация заключалась в том, что одна страна напала на другую. Об этом Москва не напоминает.