Наринэ Абгарян: Я похудела на 10 килограммов, когда писала о войне

Писательница Наринэ Абгарян представила на Парижской книжной ярмарке свои две книги во французском переводе: «Люди, которые всегда со мной» и «С неба упали три яблока». В беседе с корреспондентом RFI Еленой Габриелян она поделилась мечтой написать театральную пьесу о политике, зареклась больше никогда не писать о войне и призналась в том, что без Москвы и социальных сетей никогда бы не стала писательницей.

Наринэ Абгарян на книжном салоне в Париже RFI/ E.Gabrielian

12:44

Наринэ Абгарян: Я похудела на 10 килограммов, когда писала о войне

Елена Габриелян

К культуре нужно относиться бережно

RFI: Вы уже во второй раз на Парижской книжной ярмарке. Ваши персонажи уже заговорили на французском языке. Что вы нового привезли на этот раз для ваших французских читателей? Как вас приняли те, кто уже знаком с вашим творчеством?

Наринэ Абгарян: У меня две книги переведены на французский — «Люди, которые всегда со мной» и «С неба упали три яблока». Фактически в этот раз мы представляли вторую книжку. Я не перестаю удивляться, что меня читают не только на французском, но и на русском, болгарском и на прочих языках, на которые книги переведены. Для меня это бесконечное счастье и огромный подарок, поэтому я к своему читателю отношусь с большим уважением, благодарностью и нежностью. Мне вообще везет на читателя, если честно. Он у меня веселый, добрый и с отличным чувством юмора.

Таковы и ваши книги, они и притягивают таких читателей. Вас очень тепло приняли — возле вашего стенда выстроилась длинная очередь. На фоне такого теплого приема читателей был немного холодный политический прием. Президент Франции Эмманюэль Макрон в последний момент решил не подходить к российскому стенду. Вас, как писательницу из России, это огорчило?

Так как я являюсь гражданкой Армении, у меня отношение к этой ситуации несколько отстраненное. Я знаю, что среди моих коллег были действительно очень расстроенные люди, потому что они искренне считают, и я тоже искренне считаю, что литература никакого отношения к политике не имеет. Безусловно, в этой политической ситуации проигнорировать… Я понимаю, если бы это был слет политиков, но проигнорировать литераторов в 200-летие Тургенева — его многое связывало с Францией — наверное, это все-таки неправильно. Мы, конечно, наблюдали за Макроном, за нами стояли девочки, которые ему кричали на французском «мы вас любим», и я очень рада, что он популярен во Франции. Но все-таки культура — вне политики, и к культуре, наверное, отношение должно быть более бережное. Я считаю, если уж он пришел на ярмарку, он мог подойти к российскому стенду, и ему бы очень обрадовались. Может, это бы немножко растопило тот лед, который за последние годы поднакопился в отношении наших стран.

Я похудела на десять килограммов, когда писала о войне

Вы считаете, что политика мешает литературе? Вам лично мешает в творчестве?

Слава богу, она мне никак не мешает. У меня в жизни ни разу не было такого, чтобы мне сказали «пиши об этом и не пиши об этом», тем более что я, будучи армянкой, являюсь российским писателем, пишу об Армении. Естественно, для меня большой подарок, когда русский читатель эти книги принимает и читает. Поэтому я не знаю, что такое цензура, которая навязана снаружи. Я счастливый человек, мне повезло.

Многие ваши коллеги здесь не хотят говорить о политике, тем более в контексте президентских выборов в России, которые совпали с этой книжной ярмаркой. Вас французская газета La Croix назвала очень смелым человеком, который не боится говорить прямо и громко. Может быть, еще и потому, что вы поделились вашей мечтой написать политическую пьесу. Почему у вас возникла такая идея и о чем именно бы вы хотели написать?

Я мечтаю об этом написать, и я даже представляю, как эта пьеса приблизительно бы выглядела. Я пока к ней не подступаюсь. У меня лежит история, которую я бы хотела пустить в жизнь. Я действительно никогда не церемонилась с политиками — что армянскому президенту от меня не раз доставалось, и в адрес российского президента я всегда высказывала то, что я считаю нужным. Мне кажется, это не смелось, это просто позиция такая. Я родилась в таком городе, где живут очень упрямые люди, и упрямство там — двигатель прогресса, поэтому если мне что-то не нравится, я об этом спокойно говорю.

В моей последней книжке о войне есть какие-то отсылки к нынешнему руководству Армении, которое, я считаю, могло бы сделать намного больше для того, чтобы война закончилась и страна жила лучше. Не знаю, хорошо это или плохо, я просто веду себя так, как считаю нужным, и я не осуждаю моих коллег, которые не хотят говорить о политике. В общем, люди подустали и, наверное, разочарованы, им надоело, а, может, они боятся высказать свою точку зрения. Всякое бывает. Я не осуждаю никого.

Наринэ, вы считаете себя диссидентом?

Нет, я себя считаю обычным человеком, который живет по тем правилам, который он сам для себя придумал. Спасибо большое, что меня никто не корректирует и не управляет мной. Это огромное счастье.

Вы упомянули книгу о войне — «Дальше жить» — которая пока не переведена на французский язык. Ожидается ли перевод?

Издатель уже раздумывает об этом — она как раз думала, «Манюню» переводить или книгу о войне. Мне кажется, что художественная ценность книги о войне выше. «Манюня» — это просто смешная книжка, а «Дальше жить» — это выстраданная книга, я к ней долго шла и очень тяжело писала. Я похудела на десять килограммов, когда писала эту книгу, и я зареклась когда-либо возвращаться к теме войны. Для меня очень важно, чтобы люди понимали, что война не заканчивается здесь и сейчас. Если подписали мирный договор, это не означает, что война закончилась. Война возвращается тяжелейшими заболеваниями, психиатрическими отклонениями. Мне 47 лет, я последний раз попадала под большую бомбежку, когда мне было 22 года, и мне до сих пор снится эта бомбежка, я до сих пор ее боюсь. Все наши внутренние страхи от этого. Мне бы хотелось, чтобы люди об этом помнили. Я поэтому писала эту книгу.

Без Москвы и социальных сетей я бы не стала писательницей

Ваш город — Берд, название которого с армянского переводится как «крепость» — благодаря вашим книгам открылся внешнему миру, и ваши читатели, в том числе французские, узнали удивительных персонажей этого города. Как жители Берда восприняли то, что вы прославили его уже и в Париже?

Знаете, наши жители — очень специфические люди, они не любят, когда человек начинает задаваться. Поэтому в Берде я не ощущаю себя писателем, я ощущаю себя старшей дочкой моего отца. В принципе, так там меня и называют — не по имени, а «старшая дочь Абгаряна Юрика». Поэтому в этом плане, если б я, не дай бог, туда приехала и включила писательский гонор, меня бы сразу щелкнули по носу и сказали: «Девочка, знай свое место». Когда я выхожу в Берд гулять, не раз и не два бывало такое, что старушки подходили и спрашивали: «А как ты там в Москве живешь? Ты нас не позоришь?». Я говорю: «Нет, не позорю». Поэтому мой город — это моя жизнь, моя родина. Армения — это Берд для меня, а Берд — это весь мир для меня. Так уж получилось, что я там живу, и даже если я живу где-то в другом месте, я все равно мыслями там, в том числе потому, что там живут мои родители.

Вы говорили часто в ваших интервью, что тема детей и стариков — это одна из главных тем ваших книг. Вы признаетесь в любви Берду и при этом очень щедро благодарны Москве за то, что именно здесь вы начали писать из-за чувства тоски по вашему родному городу. Здесь, во Франции, вас принимают как русскую или армянскую писательницу. И как вы себя ощущаете?

Я на этот вопрос до сих пор не ответила. Безусловно, я армянка, и я русский писатель, потому что пишу на русском. Два этих мира легко и просто во мне сочетаются. Если их не стравливать, можно спокойно жить. Я пишу на русском, но я легко и просто говорю на армянском и думаю на армянском так же, как думаю на русском. Видимо, это такое состояния между двумя языками — в моем случае оно упрощает жизнь, мне легко и просто и там, и там. Но сердце мое — в Берде.

Ваш писательский талант раскрылся в социальных сетях. Сегодня мы очень часто слышим, что через социальные сети распространяются фейковые новости, что их нужно контролировать, принимать какие-то законы. В некоторых странах они вообще запрещены, а для вас это стало пространством для творчества. Какую роль социальные сети сыграли в вашем творчестве и могли бы вы без них стать писательницей?

Я не могла бы стать писательницей, потому что первые истории моей первой книжки я выкладывала у себя в блоге не потому, чтобы когда-нибудь отправить их в издательство. Издательство само вышло на меня и предложило сделать книжку. И если бы я себе не завела страницу в блоге, я бы никогда не стала писателем, поэтому я бесконечно благодарна Москве, которая меня сделала писателем. Это суровый город, он организует, заставляет работать, он не дает расслабляться. И я бесконечно благодарна социальным сетям, потому что большая часть моих читателей нашла меня там, вышла оттуда же.

Социальные сети — это слепок нашей жизни. Там есть как невероятно умные, хорошо пишущие люди, так и люди, которые те же фейковые новости распространяют и за чистую монету их принимают. К этому нужно относиться ровно так, как ты относишься в жизни. Хам — он и в жизни, и в соцсетях хам. К этому нужно философски относиться. В общем, это уже часть нашей жизни, отрицать ее невозможно.

Вы признаетесь в любви Берду, благодарите Москву. Что достается Парижу? Каков ваш Париж и какие чувства он у вас вызывает?

Так как я здесь второй раз, второй раз я его вижу очень холодным. К сожалению, два года назад здесь тоже было очень холодно, а я ехала в весну. Безусловно, для меня Париж — немножко смурый город, но фантастически красивый. Здесь, мне кажется, люди менее улыбчивые, чем, например, в Америке, но достаточно улыбнуться человеку, и он расцветает тебе в ответ. Это стильный город, здесь очень красивые женщины, и здесь очень вкусная… Хотите, я смешную историю расскажу? Я сырный маньяк. Но так как в России введены санкции, мы лишены французского сыра. Когда я приехала, в первый день я вышла в магазин купить себе кусочек французского сыра, итого я купила не кусочек, потому что невозможно было остановиться. Я купила где-то килограмм сыра, вернулась в гостиничный номер и обнаружила, что там нет холодильника. И я в таком ужасе думаю: «Господи, мне же за день не съесть этот сыр, весь номер провоняет». А потом, когда мы пришли сюда, на выставку, половина писателей говорила ровно о том же — что первым делом побежали покупать французский сыр. Так что здесь невероятно вкусно, тепло, прекрасно, и хочется, конечно, сюда возвращаться в гости и любоваться этим прекрасным городом.