Ален Блюм: написать европейскую историю ГУЛАГа
«Европейская память о ГУЛАГе». Так называется проект, который представляют совместно RFI и CNRS, в т.ч. CERCEC, Центр исследований русского, кавказского и центрально-европейского пространства. В пятницу 11 марта в интернете открылся сайт виртуального музея «Европейской памяти о ГУЛАГе», где представлены свидетельства бывших узников и ссыльных - выходцев из стран, входящих сегодня в Европейский союз. Особое место в коллекции виртуального музея «Европейская память о ГУЛАГе» занимают аудиозаписи - свидетельства европейцев, прошедших через сталинскую систему лагерей.
Опубликовано: Отредактировано:
От RFI над проектом создания виртуального музея работала журналистка Валери Нивелон, которая собрала множество свидетельств бывших ссыльных. Другой автор проекта, французский историк и демограф Ален Блюм, видит в проекте виртуального музея возможность написать «дополнительную историю» ГУЛАГа, - историю общеевропейскую, историю простых людей, которой нет в учебниках. Записать голоса свидетелей было важно еще и потому, что это поколение людей - уходит, а вместе с ним уходит и история.
Говорит Ален Блюм, директор Центра исследований русского, кавказского и центральноевропейского пространства.
Ален Блюм о европейской истории ГУЛАГа
Ален Блюм: - Я думаю, что сперва идея звука была очень важной. Я помню, что я видел Валери Нивелон, когда вернулся из Воркуты. Там я видел свидетелей, это уже пожилые люди. И я понял, что вся эта история уходит очень быстро. У нас, конечно, огромные архивы, но эти истории, когда сами свидетели рассказывают, это совсем другое дело. Это дает гораздо больше подробностей и т.д. И тогда появилась идея встретиться со свидетелями и записать звуки их голоса. Это было очень важно. Во-вторых,- я уже давно как исследователь, искал возможности - я думаю, что книги не могут этого дать - возможности собрать жизнь людей и события, сохранить, зафиксировать жизнь людей и события в целостности. Для этого было необходимо сохранить в точности свидетельства людей, то, как люди рассказывают о своей жизни. В этом проекте я нашел возможность написать - не другую историю, но дополнительную историю, которую мы не можем писать в книгах. И в-третьих, мы уже давно заметили, что в конце концов история Гулага - это, конечно, российская, советская история , - но это и история европейская. Конечно, в Польше, Литве, эта работа ведется, но там фиксируют польскую историю Гулага, или литовскую историю. Мы же думали, что нужно написать и европейскую историю Гулага, потому что это касается всех. Есть много французов, которые живут сейчас во Франции, которые испытали это. И поляки, и литовцы - часть этой истории. Представить это не как только советскую, или только литовскую историю, но как историю европейскую - для нас было очень важно. Мы подумали, что собрать все свидетельства на разных языках - по-русски, по-литовски, по-польски, по-французски - это как раз способ показать, что это - европейская история.
Почему людей из тогдашней Европы отправляли в Гулаг?
Ален Блюм: - Во-первых, политика выселения - традиционная сталинская политика, и даже русская, потому что так было и во время царской империи. Но при Сталине во в политике внутренних репрессий выселение очень широко использовалось в 30-е годы. И когда советские войска вошли в Прибалтику и Западную Украину, они начали выселять «потенциальных врагов». Идея была в том, что арестовывали и выселяли людей не только потому что они враги, но и потому что они потенциально могут быть врагами. Таким образом людей начали высылать или в Гулаг, в лагерь, или на поселение - в Сибирь, в Казахстан Наиболее часто - в особенности, после войны, но и до войны тоже - высылали мужчин в лагерь, а женщин и детей - на поселения.
Кто были эти люди? В основном, это были представители элит, но и ремесленники, врачи. Все эти люди считались потенциально опасными, потому что они - социальные враги. Таким образом было выслано много людей до войны. После войны, после ухода нацистских войск, советские войска вошли в эти страны и людей снова начали высылать или в лагерь, или на поселение. Кого? Во-первых, это были те, кто сотрудничал с нацистами. Но тоже и те люди, которые не сотрудничали, но о их подозревали в сотрудничестве. А расширялся процесс потому, что в этих странах начался рост сопротивления против советских - это сопротивление продолжалось почти до 1953 года. Советские думали, что все деревни, где есть крестьяне - это опасно, потому что участники сопротивления прячутся по деревням. И тогда в 1944 году начали выселять много крестьян, и тех, кто помогал сопротивлению, и тех кто не помогал. И третье - это тоже традиционно для сталинской политики - в 1949 году началась коллективизация: как это было в Советском Союзе 30-е годы, так было сделано и в Прибалтике, и на Западной Украине, была коллективизация, и раскулачивание. Помимо этого, высылке подвергались поляки, чехи, румыны... Высланные румыны - это (трансильванские) саксы, о которых думали, что они враги, потому что у них были какие-то германские корни, это была причина их высылки. В целом, можно сказать, что около миллиона таких людей из стран, которые сейчас входят в Европейский Союз, были тогда высланы.
Известно, что в течение многих лет многие бывшие узники Гулага не осмеливались говорить о своем лагерном опыте. Люди предпочитали забыть, молчать, не говорить об этом. Вы встречались с людьми, бывшими узниками, это уже пожилые люди, и некоторые из них впервые осмелились рассказать в этих интервью о том, что пережили. Что для вас было наиболее запоминающимся из этих встреч?
Ален Блюм: - Да, это правда, но это зависит от того, где было сделано интервью. Например, в Прибалтике сейчас - не все, но большинство - уже рассказывали об этом один раз, потому что в Прибалтике это часть национальной истории. Но все-таки были и те, кто никогда об этом не рассказывал. В Сибири - мы ездили в основном в Иркутский регион - или в Казахстане большинство, почти все никогда не говорили об этом. Может быть только со своими детьми, но и то, недавно. И, знаете, они были очень довольны - для нас с человеческой стороны это было очень важно: люди говорили нам спасибо. Это было важно и для них самих, и, более того, им даже было удивительно, что европейцы могут интересоваться их историей. И еще, то, что было очень трогательно: часто мы начинали беседу, говоря, ну, расскажите нам о вашей жизни. Мы не спрашивали только о самом моменте депортации, но о жизни. Депортация, конечно, это часть жизни, но нам хотелось услышать всю историю жизни, и тоже о том, что было потом, как было трудно возвращаться... И они начинали говорить - практически без вопросов с нашей стороны - в течение полутора часов, двух часов, даже один человек в Казахстане проговорил пять часов, и мы практически не задавали ему вопросов, он сам все рассказывал. Это было очень трогательно. И, что важно, это все-таки память людей, которые были депортированы, когда они были детьми. Это воспоминания детей, у которых есть очень тяжелая память о страданиях в ссылке, но у них есть и счастливые моменты после депортации, когда они перестроили свою жизнь. Все они описывают две стороны жизни в Сибири: холодно, ужасные условия жизни, особенно в начале, но они тоже видят и какие-то прекрасные пейзажи, они помнят о каких-то приятных моментах в школе. Эти воспоминания о детстве, они очень специфичны. Для меня, я думаю, это был, наверное, самый волнующий, трогательный момент, то, что мы видели, что это дети вспоминают. Для меня, для нас, это было очень важно.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться