Перейти к основному контенту
Интервью

Ален Блюм: написать европейскую историю ГУЛАГа

«Европейская память о ГУЛАГе». Так называется проект, который представляют совместно RFI и CNRS, в т.ч. CERCEC, Центр исследований русского, кавказского и центрально-европейского пространства. В пятницу 11 марта в интернете открылся сайт виртуального музея «Европейской памяти о ГУЛАГе», где представлены свидетельства бывших узников и ссыльных - выходцев из стран, входящих сегодня в Европейский союз. Особое место в коллекции виртуального музея «Европейская память о ГУЛАГе» занимают аудиозаписи - свидетельства европейцев, прошедших через сталинскую систему лагерей.

Ален Блюм.
Ален Блюм.
Реклама

От RFI над проектом создания виртуального музея работала журналистка Валери Нивелон, которая собрала множество свидетельств бывших ссыльных. Другой автор проекта, французский историк и демограф Ален Блюм, видит в проекте виртуального музея возможность написать «дополнительную историю» ГУЛАГа, - историю общеевропейскую, историю простых людей, которой нет в учебниках. Записать голоса свидетелей было важно еще и потому, что это поколение людей - уходит, а вместе с ним уходит и история.

Говорит Ален Блюм, директор Центра исследований русского, кавказского и центральноевропейского пространства.

09:07

Ален Блюм о европейской истории ГУЛАГа

Инга Домбровская

Ален Блюм: - Я думаю, что сперва идея звука была очень важной. Я помню, что я видел Валери Нивелон, когда вернулся из Воркуты. Там я видел свидетелей, это уже пожилые люди. И я понял, что вся эта история уходит очень быстро. У нас, конечно, огромные архивы, но эти истории, когда сами свидетели рассказывают, это совсем другое дело. Это дает гораздо больше подробностей и т.д. И тогда появилась идея встретиться со свидетелями и записать звуки их голоса. Это было очень важно. Во-вторых,- я уже давно как исследователь, искал возможности - я думаю, что книги не могут этого дать - возможности собрать жизнь людей и события, сохранить, зафиксировать жизнь людей и события в целостности. Для этого было необходимо сохранить в точности свидетельства людей, то, как люди рассказывают о своей жизни. В этом проекте я нашел возможность написать - не другую историю, но дополнительную историю, которую мы не можем писать в книгах. И в-третьих, мы уже давно заметили, что в конце концов история Гулага - это, конечно, российская, советская история , - но это и история европейская. Конечно, в Польше, Литве, эта работа ведется, но там фиксируют польскую историю Гулага, или литовскую историю. Мы же думали, что нужно написать и европейскую историю Гулага, потому что это касается всех. Есть много французов, которые живут сейчас во Франции, которые испытали это. И поляки, и литовцы - часть этой истории. Представить это не как только советскую, или только литовскую историю, но как историю европейскую - для нас было очень важно. Мы подумали, что собрать все свидетельства на разных языках - по-русски, по-литовски, по-польски, по-французски - это как раз способ показать, что это - европейская история.

Почему людей из тогдашней Европы отправляли в Гулаг?

Ален Блюм: - Во-первых, политика выселения - традиционная сталинская политика, и даже русская, потому что так было и во время царской империи. Но при Сталине во в политике внутренних репрессий выселение очень широко использовалось в 30-е годы. И когда советские войска вошли в Прибалтику и Западную Украину, они начали выселять «потенциальных врагов». Идея была в том, что арестовывали и выселяли людей не только потому что они враги, но и потому что они потенциально могут быть врагами. Таким образом людей начали высылать или в Гулаг, в лагерь, или на поселение - в Сибирь, в Казахстан Наиболее часто - в особенности, после войны, но и до войны тоже - высылали мужчин в лагерь, а женщин и детей - на поселения.

Узники Кенгирского лагеря, май 1955 г.
Узники Кенгирского лагеря, май 1955 г. CERCEC

Кто были эти люди? В основном, это были представители элит, но и ремесленники, врачи. Все эти люди считались потенциально опасными, потому что они - социальные враги. Таким образом было выслано много людей до войны. После войны, после ухода нацистских войск, советские войска вошли в эти страны и людей снова начали высылать или в лагерь, или на поселение. Кого? Во-первых, это были те, кто сотрудничал с нацистами. Но тоже и те люди, которые не сотрудничали, но о их подозревали в сотрудничестве. А расширялся процесс потому, что в этих странах начался рост сопротивления против советских - это сопротивление продолжалось почти до 1953 года. Советские думали, что все деревни, где есть крестьяне - это опасно, потому что участники сопротивления прячутся по деревням. И тогда в 1944 году начали выселять много крестьян, и тех, кто помогал сопротивлению, и тех кто не помогал. И третье - это тоже традиционно для сталинской политики - в 1949 году началась коллективизация: как это было в Советском Союзе 30-е годы, так было сделано и в Прибалтике, и на Западной Украине, была коллективизация, и раскулачивание. Помимо этого, высылке подвергались поляки, чехи, румыны... Высланные румыны - это (трансильванские) саксы, о которых думали, что они враги, потому что у них были какие-то германские корни, это была причина их высылки. В целом, можно сказать, что около миллиона таких людей из стран, которые сейчас входят в Европейский Союз, были тогда высланы.

Известно, что в течение многих лет многие бывшие узники Гулага не осмеливались говорить о своем лагерном опыте. Люди предпочитали забыть, молчать, не говорить об этом. Вы встречались с людьми, бывшими узниками, это уже пожилые люди, и некоторые из них впервые осмелились рассказать в этих интервью о том, что пережили. Что для вас было наиболее запоминающимся из этих встреч?

Ален Блюм: - Да, это правда, но это зависит от того, где было сделано интервью. Например, в Прибалтике сейчас - не все, но большинство - уже рассказывали об этом один раз, потому что в Прибалтике это часть национальной истории. Но все-таки были и те, кто никогда об этом не рассказывал. В Сибири - мы ездили в основном в Иркутский регион - или в Казахстане большинство, почти все никогда не говорили об этом. Может быть только со своими детьми, но и то, недавно. И, знаете, они были очень довольны - для нас с человеческой стороны это было очень важно: люди говорили нам спасибо. Это было важно и для них самих, и, более того, им даже было удивительно, что европейцы могут интересоваться их историей. И еще, то, что было очень трогательно: часто мы начинали беседу, говоря, ну, расскажите нам о вашей жизни. Мы не спрашивали только о самом моменте депортации, но о жизни. Депортация, конечно, это часть жизни, но нам хотелось услышать всю историю жизни, и тоже о том, что было потом, как было трудно возвращаться... И они начинали говорить - практически без вопросов с нашей стороны - в течение полутора часов, двух часов, даже один человек в Казахстане проговорил пять часов, и мы практически не задавали ему вопросов, он сам все рассказывал. Это было очень трогательно. И, что важно, это все-таки память людей, которые были депортированы, когда они были детьми. Это воспоминания детей, у которых есть очень тяжелая память о страданиях в ссылке, но у них есть и счастливые моменты после депортации, когда они перестроили свою жизнь. Все они описывают две стороны жизни в Сибири: холодно, ужасные условия жизни, особенно в начале, но они тоже видят и какие-то прекрасные пейзажи, они помнят о каких-то приятных моментах в школе. Эти воспоминания о детстве, они очень специфичны. Для меня, я думаю, это был, наверное, самый волнующий, трогательный момент, то, что мы видели, что это дети вспоминают. Для меня, для нас, это было очень важно.
 

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.