За что Маркс любил Пушкина?

Старый друг жалуется, что молодежь ничего не помнит из нашей советской эпохи. И не понимает главного выражения политэкономической мудрости большевиков: "Минуя капиталистический строй".

Если бы нынешние политические мыслители и журналисты всерьез изучали недавнюю единственно верную доктрину и не променяли ее на довольно мутную и еще более гуттаперчевую церковную догматику, то они могли бы дать верную оценку всему, что происходит в России в последние десять-двенадцать лет, полагает он.

По теории Маркса, для перехода к социализму феодальные общества должны обязательно пройти фазу капиталистического развития. В России, возражали Ленин и Сталин, возможен прямой скачок от феодализма к социализму, "минуя капиталистический строй". Эта формула до сих пор снится многим гражданам, которые боялись позабыть ее на очередном экзамене или зачете.

Кто бы мог подумать, что победителя в заочном споре между Марксом и Лениным все общество узнаёт только сегодня, когда умерли не только теоретики, но и сам советский государственный социализм!

Россию и смежные с нею государства, - те самые, которые перешли в свое время к социализму, "минуя капиталистический строй", снова перебросило куда-то не туда. Почему же – что в Азии, что на Кавказе, что в Москве – люди снова очутились по ту сторону капитализма? Миновали по дороге туда, миновали и по дороге обратно.
Разбирая признаки "иронии истории", а вовсе не чьей-то злой воли, мы видим, как воспроизводится в новом обличье только то, у чего есть отчетливые феодально-рабовладельческие признаки.

Церковь и всяческая духовность. Дворцы и дорогие экипажи. Торжество суеверий и страх перед высшей силой, в которую полагается уверовать как в длань карающую.

В России бранными или табуируемыми в современных обществах словами "элита", "олигархи", "верующие" люди рады называть себя. А обозначение, как раз пригодное, например, для доброго соседа, - "либеральный" или "толерантный", - преобразуются в "либерастов" и "толерастов".

Всё, в чем есть признаки современной социальной демократии – хоть христианского, хоть левого толка, - презрительно отвергается. Как и то, что несет в себе угрозу  разномыслия и развития.

Вот вам и единый учебник истории. И проповедь любви к своему помёту, как бы тот ни вонял. Тяга к мистицизму. Недоверие к ученым и страх перед иррациональным. На всякий случай люди носят сами и нацепляют на своих детей амулеты.
Неофеодализм объявляет сам институт выборов гнусной ловушкой либерастов. А вместо газет в московском метро читают сейчас молитвенники.

Одна женщина, назовем ее старшей лаборанткой из института РАН, призналась мне на эскалаторе станции метро "Октябрьская", что каждый день по дороге с работы и на работу молится за своего мужа-алкоголика. "Но молитвы не помогают, потому что у меня вера слабая очень..." – со слезами призналась женщина. Так сказал ей мужчина, которого она называет "отцом" и "духовником".

Этот мужчина говорит, что муж-пьяница послан ей свыше как испытание. Теперь она думает об этом целыми днями. В лаборатории занимается наукой, а в метро пытается исполнить наказ мужчины, который велел ей совершить "подвиг веры". Она хотела бы лечить мужа, но другой мужчина не разрешает. Как же можно-с: взяться за лечение – значит отказаться от веры. А это – грех.

Вот почему главное чувство этой женщины – страх. Перед неведомым, в которое ей надо верить, а она в этой своей вере как раз не вполне тверда. Перед дядькой-колдуном, который ее шантажирует "недостаточностью веры". Перед мужем, который страшен во хмелю.

Миновав капиталистический отрезок развития, не научились рисковать. А если в таком обществе рискуют, то обычно это только самые сорви-головы. Может, поэтому в постсоветском бизнесе бандиты и воры неизмеримо влиятельнее, чем обыкновенные предприниматели. Они ведь пришли как пираты, а не как хозяева. И построили поэтому почти одни только предприятия по изъятию богатств из недр своего отечества, а не по производству нового. В науке, строительстве, образовании, медицине – одна показуха.

Логика раннефеодального расхищения, а не капиталистических инвестиций.

Вот и церковь этому социальному отряду суеверных витязей нужна повнушительней, чтобы ее услышала высшая сила. Из своего сумеречного блатного подсознания они достают несколько строчек Высоцкого – про то, что "купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще господь замечал".

Как это было и в далеком прошлом, неофеодальная духовность на постсоветском пространстве такая плотская, материальная, предметная. Такая гламурная, сальная, УФСИНная.

Минуя капитализм, вбежали осколки российской империи в новое царство. А когда кончился отпущенный на эксперимент срок, загадочная катапульта времени зашвырнула постсоветское человечество в прежнюю формацию (или, может, деформацию?), и снова – минуя этот чертов капитализм. Серенький, скромный, социальный. Как же его презирают в старо-новой России!

Но, чу! Недаром Карл Маркс так любил Пушкина.

Как сказал 28 сентября 2013 года глава правительства РФ Д.А.Медведев, "кому-то — это может быть довольно значительная часть населения — придется менять не только место работы, но и профессию, и место жительства".

Прямо по "Сказке о рыбаке и рыбке". Работу, профессию и место жительства трижды меняла одна пряха. В корыте много ль корысти, когда у нас золотая рыбка на посылках. Пусть сплавает, ее у нас много, рыбы этой – бездомной и молчаливой, минующей капиталистический строй.