@KermlinRussia: «Мы крутим туалетную бумагу в «Телевидении на коленке»

Ведущие пародийного твиттер-аккаунта «Перзидента Роисси» @Kermlin Russia Арсений Бобровский и Екатерина Романовская приехали в Париж для участия в круглом столе, посвященном юмору и СМИ в России, на фестивале Russenko. В интервью RFI звезды русскоязычного твиттера рассказали о том, что изменилось в их жизни с тех пор, как они перестали быть анонимами.

Екатерина Романовская и Арсений Бобровский (вторая и третий справа) на круглом столе, посвященном юмору и СМИ в России, на парижском фестивале Russenko, 25.01.2014 ©Maxime Vasseur

RFI: Что изменилось для вас после того, как вы раскрылись?

Арсений: Мы смогли брать интересные интервью для журнала GQ.8 У меня есть теория, что Россия - это не столько страна, сколько корпорация, и получить правду от человека можно, когда он уже уехал из России. В этот момент мы приезжаем к нему и берем интервью. Самые лучшие интервью у нас были как раз с Сергеем Гуриевым, который уехал во Францию и с Евгением Чичваркиным, который уехал в Лондон.

Катя: Я хочу добавить, что с потерей анонимности проект, наверно, больше приобрел, чем потерял. К моей большой радости, основные мои опасения и страхи пока не оправдались, а плюсов намного больше. В первую очередь, это, конечно, потрясающие люди, с которыми я имею возможность говорить или просто познакомиться. Раньше такой возможности не было.

Как отреагировали ваши родные и друзья, когда они об этом узнали?

К.: Мы получили свою порцию комплиментов (я, по крайней мере, помню) от многих людей, которые знали меня в другом качестве. Знакомые по работе присылали письма, поздравляли. Сложнее было с родными, потому что они, конечно же, безумно переживают, и я их, как могу, успокаиваю и объясняю, что в этом намного больше плюсов, чем рисков.

А.: Ну да, как говорит твой папа: «тебя точно посадят». Мои родные тоже переживали, но они знали с самого начала, поэтому это для них не было сюрпризом. Я могу опять же только к Кате присоединиться, что, правда, появилась возможность познакомиться с кучей очень интересных людей.

Вы говорили, что создали аккаунт @KermlinRussia как некую месть вашим клиентам, которые хотели мелькать в телевизоре. А в чем вы видите сегодня его главную цель?

А.: Я просто пытался поиздеваться над этой странной историей, что все действительно очень хотят попасться на глаза Путину. Или тогда Медведеву. То есть, Путин должен решать, кто лучше всех печет хлеб, кто лучше всех играет в футбол, кто лучше всех делает телевидение. Все решает Путин и выиграть конкурентную борьбу можно только, если попасться на глаза Путину, понравиться ему и сделать так, чтобы Путин решил, что ты самый лучший.

Мне хотелось сделать такое СМИ, которое президент будет читать каждый день. Я знаю, что в определенный момент мы этого добились. Единственное, что содержание это было немного не таким, как этого хотелось людям, мечтавшим попасть на глаза [Путину].

К.: Сейчас у проекта образовалось очень много ответвлений. Мы пишем колонки, мы берем интервью, и это уже чуть больше чем твиттер-аккаунт, который от этого немножко страдает. С другой стороны, когда я оглядываюсь назад, я понимаю, что цикл жизни чего-то в твиттере очень короткий. То, что мы существуем такое продолжительное время и поддерживаем связь со своими читателями – это удивительная история. К чему это приведет… Думаю, что еще ни раз нам представится возможность добиться каких-то прекрасных целей при помощи этого инструмента.

А.: У меня, честно признаться, было желание, когда я создавал этот аккаунт сделать его популярней, чем аккаунт Медведева. Популярней не получилось, но получилось стать сопоставимым по популярности. У меня была теория, которая, к счастью, подтвердилась: если ты искренне пишешь о том, что ты видишь, не боишься это сказать, ты будешь популярным, и это будет востребовано. Я понимал, что у людей есть запрос на что-то настоящее, и я очень рад, что это получилось.

Являетесь ли вы неким раздражителем для Кремля? Были какие-то тревожные сигналы? Есть ли какая-то эволюция отношения власти к вам?

К.: У нас была знаменитая история, когда еще Дмитрий Медведев был президентом. Его пресс-секретарь Наталья Тимакова в каком-то интервью фактически призналась, что он читает наш твиттер. А на вопрос, что он думает по поводу содержания, не сказала ничего. Сказала, что это «слишком личное». Поэтому, конечно же, мы понимали, что о нашем существовании прекрасно знают в Администрации президента и того, и этого. Наверняка известны все наши персональные данные, и старательно ретушируется какая-то обратная связь и реакция.

По официальным или неофициальным каналам мы ни разу не получали никакого подтверждения, что нами интересуются, или что о нас что-то думают. Но переименование аккаунта @KremlinRussia в @MedvedevRussia мы самонадеянно и самодовольно связываем со своей деятельностью. Может быть, это не так, но нам приятно думать, что он от нас сбежал.

Что касается эволюции, конечно же, у Путина другой стиль. Он и пишет по-другому, и аккаунт изменился. Между нами сейчас большая разница. Мы больше не пародийный аккаунт. Мы пишем сами, что думаем.

Я думаю, что он [Путин] ни при каких обстоятельствах ни дал бы понять ни нам, ни вообще никому из своего окружения… Он намного выше этого, мне кажется. Можно я ему сделаю один комплимент (смеется). Никогда не думала, что скажу такое, но вот это происходит. На ваших глазах.

Как вы работаете сейчас?

К.: Поскольку нас всего двое, у нас нет огромного бюрократического аппарата, мы, конечно, не созываем совещания. Это обычная коммуникация двух людей, которые решают все вопросы путем телефонного звонка, прямого разговора или смс. У нас немножко разный стиль, разные позиции по некоторым вопросам. Мы с удовольствием пользуемся этим, чтобы поругаться и не разговаривать друг с другом несколько дней (смеется) или обвинить один другого в том, что твит набрал мало ретвитов. Такое тоже бывает.

Нам довольно легко взаимодействовать. Мы просто что-то придумываем, если есть возможность что-то обсудить, мы это обсуждаем. Если нет, то у каждого есть логин и пароль. Как 50/50 владение бизнесом. Каждый владелец волен делать, что ему вздумается, а другой может только возмущаться. И больше ничего.

То есть, если несколько дней аккаунт не обновляется, это значит, что вы поругались?

А.: Не обязательно.

К.: Это может значить просто, что все заняты. Или не происходит никаких интересных событий.

А.: Надо вообще сказать, что это же просто маленькое хобби. Все обсуждают политику. И мы обсуждали, и появлялись какие-то фразы и мысли. Это продолжалось на протяжении нескольких лет. Это просто такое хобби, которое выросло в штуку с каким-то огромным количеством читателей, непонятно как, но, по отношению, к нему это все равно остается хобби. Ты что-то наблюдаешь в жизни, хоп, родилась фраза, ты ее написал. И все. Это не основная деятельность. Даже на колонки и интервью мы тратим гораздо больше времени, чем на твиттер.

Есть люди, которые приходят к вам и говорят: «ребята, мне так нравится, что вы делаете, возьмите меня к себе»? Задумывались ли вы о расширении?

К.: Отказываются наоборот! Иногда мы цитируем каких-то близких друзей или приятелей, которые что-то сказали, и с радостью сообщаем им об этом: «теперь вы тоже соавторы KermlinRussia». На что они отвечают: «спасибо за привилегию, но нет». Нам предложений таких не поступало. Я с трудом себе представляю какое-то расширение, мне кажется, что мы вполне эффективны вдвоем, но если вдруг кто-то хочет, то пожалуйста, welcome, мы открыты для сотрудничества.

А.: Нам нравится делать какие-то штуки вместе с другими людьми. На последней странице GQ мы делали комикс с Егором Жгуном, известным иллюстратором. В том же «Телевидении на коленке» мы тоже в некоторой степени присутствуем (смеется).

К.: Эксклюзив у вас сейчас прозвучал, если вы поняли. На самом деле, об этом знают только 3,5 человека, которые занимаются «Телевидением на коленке». Вот теперь и вы.

В каком качестве вы там появляетесь?

А.: Мы там крутим туалетную бумагу. Нам же все таки Михаил [Шац] и Татьяна [Лазарева] уже передавали привет в эфире КоммерсантЪ FM, тем двоим, Кате и Арсению, которые крутят туалетную бумагу. Теперь мы можем сообщить об этой нашей важной роли.

Кроме того, что вы крутите туалетную бумагу, пишете колонки, есть ли какие-то предложения, которые не связаны с написанием текстов, ведение корпоративов, например?

К.: Я думаю, что мы будем отвратительными ведущими корпоративов. Наша основная компетенция – это, конечно, тексты, и таких предложений поступает очень много. Но у нас есть соглашения. Мы пишем для GQ, для Forbes мы начали писать еще анонимно. Мы вынуждены отказываться от предложений сотрудничать с другими изданиями просто потому, что так не делается, это некрасиво.

А.: Я не мог представить еще несколько лет назад, что практически любое издание будет радо увидеть нас в качестве авторов.

Вы приехали в Париж для участия в круглом столе на фестивале Russenko. Такие выезды для вас - тоже дело непривычное?

К.: Да, это очень непривычное дело, и я друзьям комментировала: «добились успеха, наконец-то, получили признание за рубежом». Это такая советская история о том, что вдруг тебя признают, и ты едешь на фестиваль за границу. Это было очень приятно и неожиданно.

Последние твиты Перзидента касаются в основном событий в Киеве. Вы что думаете об этих событиях?

К.: Я очень люблю Киев, у меня там живет много родственников. Я, конечно, переживаю за их судьбу и постоянно интересуюсь, как у них дела. С другой стороны, как отстраненному комментатору, мне пока тяжело сказать, что я на какой-то стороне баррикад.

Безусловно, есть какие-то события, как разгон «Беркутом» мирных протестующих или абсолютное избыточное применение спецсредств. Однозначно положительного отношения к таким вещам быть не может. Но, если рассматривать политическую ситуацию в целом - действия президента, действия оппозиции, на, что реагируют протестующие, их состав, их поведение – мне сложно сейчас оказывать пламенную поддержку протестующим. Я не всегда понимаю их мотивы, чего они добиваются, и как там могут действовать оппозиционные силы. Но поскольку это, действительно, самое волнующее сейчас событие на политической сцене, то мы просто комментируем актуальные новости.

А.: На мой взгляд, виноват, конечно же, Янукович. Из России за этим особенно интересно смотреть, потому что ты понимаешь, что может получиться, если власть перекрывает все возможные, легальные способы ее смены. Когда власть начинает сажать оппонентов, ты понимаешь, что это закончится тем, чем это закончилось в Киеве.

С другой стороны, страшновато, потому что ты понимаешь, что у нас на Болотной в декабре 2011 года могло быть так, могли быть столкновения, и для меня лично это, действительно, большой и тяжелый выбор. Ты думаешь: а стоила ли свобода и победа революции жизни людей. Это, на самом деле, очень сложный выбор для любого политика. Я понимаю Кличко, которого критикуют, но который не готов вести людей на баррикады, потому что ты понимаешь, что тяжело взять ответственность даже за жизнь одного человека, и даже одного человека разменять в этой борьбе за власть. То, что происходит на Украине страшно. Мы понимаем, что это может быть у нас. Если не будет механизмов легальной смены власти, это рано или поздно будет. Нам всем нужно много думать о том, что происходит там.

При этом, в заключительном тексте 2013 года, который был опубликован на вашей странице в Facebook, вы сделали положительный прогноз на 2014 год для России, напомнив о тех событиях, которые многие наблюдатели назвали «оттепелью». Какие у вас ощущения от того, что сейчас происходит в России? И что, по-вашему, будет после Олимпиады?

К.: Я это называю «подозрительно позитивными изменениями». Конечно, мы видим вещи, которые можно только одобрить. Выход Ходорковского, амнистия нескольким участникам «болотного дела»… Это была самая большая заноза для любого человека с оппозиционными взглядами: мы понимали, что пока мы продолжаем свою обычную жизнь, у нескольких людей, совершенно случайно выдернутых из толпы, эту возможность отобрали. Мы были абсолютно бессильны.

С другой стороны, у меня нет какого-то убедительного для себя объяснения, почему это происходит. Поскольку я не понимаю, почему это произошло, и слабо верю в то, что вдруг все схватились за голову и решились действовать рационально и в интересах не только собственных, но еще и каких-то других людей, я занимаю позицию наблюдателя. Конечно, хочется, чтобы все было хорошо. Насколько можно этому содействовать, мы будем это делать. Каких-то уверенных шагов, которые бы для меня означали, что все, можно выдыхать, я не вижу.

А.: Чем больше людей на свободе, тем лучше. Каждый вышедший – это хорошо. При этом остаются подсудимые по «болотному делу» - рядовые участники протеста, которые не пользуются такой поддержкой и популярностью как Pussy Riot или Ходорковский. Их все еще судят и их могут приговорить на пять лет за, например, лимон, кинутый в омоновца. Это вполне реальный срок, который грозит этим людям.

Будет ли оттепель, я не знаю, но я надеюсь. Это был пост скорее надежды, чем трезвой оценки реальности, но я все-таки надеюсь, что власть сможет придумать способ для того, чтобы смениться ненасильственным способом. При этом я сам буду делать все для того, чтобы у нас не было варианта Каддафи. Когда проблемы решаются через насилие, это очень плохо для страны. Нам нужно, наконец, научиться делать это как-то по-другому.